Без Вечного Синего Неба. Очерки нашей истории - Мурад Аджи Страница 82

С нигилизмом Запада трудно спорить, своими шаблонными «нет» он не оставляет себе же пути для мысли. Идею веротерпимости, собравшую народы мира в непобедимую армию, Чингисхан воплотил в храмовой постройке. И тем обессмертил ее. Она жива.

В культовой архитектуре появилось новое направление, оно начиналось не от горы Кайласы, а от Уч-Сумер, и несло мысль о единстве общества при сохранении различий в обряде веры. Те слова «читаются» в храме Василия Блаженного, самого сакрального здания в Москве.

Десятиглавый храм, разумеется, видели все, кто бывал на Красной площади, о нем написано в энциклопедиях как о шедевре русского зодчества, созданном в 1561 году. Из описаний узнаешь о первоначальном виде храма, о его долгой реставрации, которая вела постройку к нынешнему облику. Ученые не скупились на щедрые исторические экскурсы и описание архитектурных новаций, отличавших «ликующе-праздничный, нарядный» храм от других московских храмов… Это известно по книгам, и не хочу повторять.

Нет лишь упоминания об истории, на которую обратил внимание Лев Николаевич Толстой в «Войне и мире», ее слова он вложил в уста Наполеона. Француз называл храм мечетью. Василий Блаженный – копия казанской девятиминаретной мечети. Не потому ли русский люд связывал с этим собором темные легенды? Не потому ли там не вели полноценную службу?

Справедлив вопрос, считать ли храмом сооружение, где не служат Богу? Где не справляют обряд?.. Здесь явно какая-то тайна. Но… Московский собор строили как копию казанского девятиглавого храма. Строили из дерева, поспешно, после взятия Казани. «Проект», мягко говоря, умыкнули, один в один… Говорить о чуде русского зодчества, увы, не приходится.

Сохранился «Годунов чертеж» начала XVII века, где вычерчено здание в первоначальном виде – четкий шатровый стиль.

Десятая главка в Москве появилась в 1588 году в честь юродивого, она лишняя, нарушившая гармонию и смысл постройки. Специально ли ее возвели или по незнанию? Сказать не берусь. Так же как не скажу о цели реставрационных работ, что десятилетиями велись в пустующем храме. Его будто маскировали, чтобы он не был похож на своего казанского предшественника. Но как ни перекрашивали – не шел сюда русский народ. Почему?

Ответить можно, зная, какую роль играл казанский оригинал, а он – копия храма в Каракоруме (столице Чингисхана) и в Сарае-Бату (столице Орды). То видел Марко Поло и другие путешественники. Архитектурное чудо и там, и там символизировало царскую власть и одновременно воплощало идею Чингисхана о веротерпимости.

Можно как угодно ненавидеть его самого, заодно и тюрков, а ничего не поделать: история есть история, менять ее смертный не в силах. Чингисхану, правителю Алтая, назвавшемуся царем, потребовался царский храм. Батый, став царем Золотой Орды, тоже построил «царский» храм. Точно так поступил и казанский хан, назвавшись царем. Не отошел от традиции Иван Грозный, первый русский царь. Видимо, царский храм был для них знаком примирения с Богом. (101) Ведь все они взяли царский титул не вполне законно…

Почему собор девятиглавый? Потому что цифра девять – священна для тюрка. Число Тенгри. На Небе девять ярусов. «Царский», объединяющий храм не мог быть иным. Только девятиглавым. Смотрим на центральную, самую высокую башню Покровского собора. Она, как ей и положено, в строгом шатровом стиле, с восьмигранным сечением. Один ее ярус в плане – четкая восьмиконечная звезда, та самая, что на знамени ислама.

И обращена она к Небу!

Но главное не это, а контур фундамента, на котором покоятся башни, он, как и в селении Киш, повторяет крест, если смотреть сверху. Отличие лишь в том, что из-за размера здания один крест усилен другим крестом, в плане видно наложение одного на другой. Получился булгарский крест (вновь восьмиконечная звезда), собравший в архитектурный ансамбль девять разных башен… Башням дали новые имена, придумали историю, связанную с этапами взятия Казани, но ничего в ансамбле «реставраторы» изменить не смогли, даже проводя свою многовековую «реставрацию». (102)

Логика, заложенная в проекте Покровского собора, выражает веротерпимость, или силу веры Тенгри. Объединяющее начало тюркского общества, его не уничтожить.

Каждая башня – по-прежнему символ, воплощающий Автокефальную церковь, то есть самостоятельный духовный институт. Это чувствуется в характере росписи храма, в его цветовом оформлении. В одной башне находили уединение представители Албанской церкви, здесь были ее сюжеты, которые я видел в Баку, в Диванхане. В другой башне останавливались слуги Армянской или Александрийской церкви, там роспись иная, еще в одной башне – Антиохийской и так далее.

Была башня для мусульман, маковка, появившаяся на ней и напоминающая чалму, не случайна. И католики имели здесь свой предел… Вот оно – единство и соборность. Разная высота башен, выходит, тоже закономерна, то не прихоть строителя: что выше, то важнее, значимее. Этот стиль получил на средневековом Востоке имя «могольская архитектура». В честь Чингисхана. В ее традиции построены мечети и мавзолеи Средней Азии, Среднего Востока, Индии. Скажем, знаменитый Тадж-Махал, появившийся почти в одно время с храмом Василия Блаженного.

Это удивительное сходство позволяет подумать о границах тюркского мира, о его ареале, где веками воплощали в камень единую по мысли, но разную по форме культуру Единобожия. Все просто, архитектурные шедевры (внешне самые разные!) сооружали из кирпича – стандартного кирпича, размеры которого абсолютно одинаковы. Разница на миллиметры. А самые древние кирпичи найдены на Алтае, в дворцовом комплексе, они клеймены тамгой. Та же тамга есть на кирпичах в Европе, найденных, например, в руинах древней болгарской столицы… Я уже писал о том. О чем тут дальше говорить, кирпич – слово тюркское (глина из печи), он как войлок, как конь был знаком Великого переселения народов… В Ростове-на-Дону есть музей кирпича, там сотни экспонатов с разных уголков степного мира. На них не скучно смотреть, если понимаешь, о чем воистину великом ведется здесь безмолвный рассказ.

Окружающий мир соткан из молекул, а тюркский мир – из кирпича!

Чтобы убедиться в том, мне захотелось поехать в Казань. Там, как и следовало ожидать, ни одна кирпичная мечеть, построенная до XIX века, не ориентирована на Мекку, все смотрят на Алтай. Все выполнены в тюркской, «кирпичной» традиции – это бывшие тенгрианские храмы. Мои слова дополнят зарисовки путешественников, побывавших в Казани в XVII веке. И на них те же храмы. Как на Кавказе – в Кавказской Албании. (103)

Такая очевидность поставит в тупик любого человека, и он спросит, какая религия была в Волжской Булгарии? В Кавказской Албании? Скандинавской Руси? И сам ответит: не ислам… Ислам без мечетей? Без мусульманских кладбищ? Не бывает! Там жили тюрки и Тенгри.

С моим выводом, конечно, не согласны казанские ученые, априори настаивающие на тысячелетней истории ислама в Казани. Но это – лукавая политика, ее игра, она полагается не на факты, а на приказы властей, которые в своих интересах сносят постройки прошлого. (104) Целые кварталы древней Казани легли под бульдозер. Ломали подряд, называя это реконструкцией… Конечно, я не увидел девятиглавого «царского» храма – не нашел. О нем татары и не помнят. Или делают вид, что не помнят?