Крупская - Леонид Млечин Страница 81

А теперь главное. Момент слишком серьезен, чтобы устраивать раскол и делать для Троцкого психологически невозможной работу. Надо пробовать с ним по-товарищески столковаться. Формально вся ненависть за раскол свалена на Троцкого, но именно свалена, а по существу дела — разве Троцкого не довели до этого? Надо учитывать Троцкого как партийную силу и суметь создать такую ситуацию, где бы эта сила была для партии максимально использована».

Истинное состояние Ленина тщательно скрывали. В октябре 1923 года нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко выступал в Одессе, рассказывал партийному активу о вожде:

— Речь его настолько улучшилась, что он почти совершенно свободно говорит. Ильич шутит, интересуется общественными делами, чувствуя, что скоро будет принимать в них непосредственное участие. Ильич рвется к работе…

Крупская в письме дочери Арманд возмущалась: «Ужасно безответственно сообщения печатаются в газетах и делаются товарищами о здоровье В. И. Мы просили ЦК постановить, чтобы так не было, так что теперь будут печататься только бюллетени».

Восемнадцатого декабря 1923 года Ленина в последний раз привезли в Кремль. На въезде все предъявили пропуск, а у Ленина пропуска не было. Часовой наклонился, чтобы рассмотреть пассажира, узнал, вытянулся в струнку и взял под козырек. Владимир Ильич осмотрел свой кабинет, заглянул в зал заседаний Совнаркома, но там оказалось пусто. Прогулялся по Кремлю, где взвод красноармейцев отдал ему честь. Переночевал в своей квартире и утром вернулся в Горки.

Зимой Ленина возили на охоту. Сам он стрелять уже не мог. Наблюдал за другими охотниками и дышал свежим воздухом.

«Он интересовался тем, что писали о нем, читал приветствия, пожелания о выздоровлении, — рассказывала Крупская. — Ему, видимо, доставляло большое удовольствие сознавать связь-любовь между собой и массами».

Всё, что он мог сделать, это левой рукой приподнять кепку.

«Раз его провезли по дороге, — вспоминала Надежда Константиновна, — он видит, что рабочий красит крышу. Он быстро здоровой рукой снимает фуражку… Когда ездил на прогулку за пределы сада, Владимир Ильич особенно как-то старательно кланялся встречавшимся крестьянам, рабочим, малярам…»

Из-за болезни мужа Крупская редко бывала в наркомате, хотя дела отвлекали ее от мрачных мыслей. Анатолий Васильевич Луначарский написал ей: «Дорогая Надежда Константиновна, я не могу отказать себе в удовольствии сказать Вам, что как Вы раньше были душой Наркомпроса (помните, так называли Вас на 1-м съезде народного образования), так остаетесь ею и до сих пор».

В декабре 1923 года, когда Ленин уже был совсем плох, Крупская отвлеклась от ухода за мужем, чтобы в качестве председателя Главполитпросвета подписать инструкцию по изъятию литературы из библиотек, читален и книжного рынка: «Еще в 1920 году Политико-просветительным отделом Наркомпроса была на места разослана инструкция о пересмотре каталогов и изъятию устаревшей литературы из общественных библиотек.

Однако до сих пор доклады Губполитпросветов и Гублитов за редким исключением совершенно не упоминали о работе по пересмотру и изъятию книг из библиотек. В некоторых губерниях потребовалось вмешательство ГПУ, чтобы работа по изъятию началась. По-видимому, Политпросветы и Гублиты недостаточно уяснили всей необходимости и важности указанной меры. Между тем она имеет большое политическое и культурно-воспитательное значение.

Усиление политико-просветительной работы не может быть выполнено, если не освободить от контрреволюционной и вредной литературы книжный состав библиотек. Конкретно должны быть изъяты:

а) По отделу психологии, философии и этике — книги в духе, враждебном социализму и диалектическому материализму.

б) Отдел религии должен содержать только антирелигиозную и противоцерковную литературу.

в) По отделу естествознания — книги, смешивающие науку с религиозными вымыслами, с рассуждениями о безнравственности дарвинизма и материализма.

Для очистки библиотек создать комиссии из представителей Отдела народного образования, местных органов Главлита, а где таковых нет, представителей ГПУ».

Подписанная Крупской инструкция была опубликована в журнале «Красный библиотекарь» (1923. № 12). Началась массовая чистка библиотек совместными усилиями главполитпросветовцев и чекистов.

Через несколько лет в Москву приехала профессор Калифорнийского университета Гарриет Эдди. Она попросила о встрече с заместителем наркома просвещения. Надежда Константиновна ее приняла. «Во взгляде Крупской, — вспоминала профессор, — я прочла скрытое удивление тем, что американка может быть так заинтересована в развитии советского народного образования».

Профессор Гарриет Эдди описала Крупской систему окружных бесплатных библиотек в Калифорнии. А та в ответ, по словам американки, «стала рассказывать о библиотечном обслуживании, которым она и Ленин пользовались в Лондоне и в еще большей степени в городах Швейцарии и которое произвело на нее большое впечатление тем, что было бесплатным и охватывало весь город».

Пустившись в приятные воспоминания о том, как им с мужем славно работалось и в Англии, и в Швейцарии, Надежда Константиновна, верно, даже не отдавала себе отчета в том, что ее собственные слова свидетельствовали об успехах системы просвещения и образования при капитализме.