Германия на заре фашизма - Андреас Дорпален Страница 81

Гугенберг это тоже понимал, но страх перед непомерными амбициями Гитлера был сильнее самых страшных опасений, и он не сдавался. Более того, он был уверен, что Гитлер не сможет победить Гинденбурга, и хотел избавить себя от унижения, связанного с поражением своего кандидата. Он тем больше стремился избежать подобной неудачи, поскольку считал, что время работает против «национальной оппозиции». Если она в самое ближайшее время не получит доступ к властным структурам, то, вполне возможно, не получит его уже никогда. В стране появились первые признаки постепенного экономического роста, да имелись и все основания считать, что Брюнинг вот – вот добьется существенных успехов во внешней политике, проведя переговоры по репарациям и разоружению. Тогда положение канцлера значительно упрочится и станет, можно сказать, несокрушимым. Но подобные рассуждения были неведомы Гитлеру. Нацистский лидер был настолько убежден в обреченности существующего режима, что попросту не принимал его в расчет. «Фюрер имел беседу с Гинденбургом, – записал Геббельс в своем дневнике. – Он не смягчил его слова. Реакционеры пытаются нас обмануть. Они ничего не добьются. Никогда прошлое не может одержать победу над будущим. Иногда так может показаться, но, в конце концов, юность всегда оказывается права».

Потеряв надежду договориться с Гитлером, Гугенберг решил сам стать кандидатом в президенты, но, узнав, что «Стальной шлем» выдвигает своего кандидата, отказался от своего намерения и решил поддержать коллегу. Выбор «Стального шлема» пал на Теодора Дюстерберга. Это был кадровый офицер, отлично зарекомендовавший себя на фронтах Первой мировой войны. Его военная карьера оборвалась ввиду поражения Германии. Он не мог и не хотел принять демократическую республику и вложил весь свой организаторский талант в «Стальной шлем», одним из лидеров которого (вместе с эмоциональным и непостоянным Зельдте) стал в 1926 году. Дюстерберг был человеком немногословным, сдержанным, неизменно придерживавшимся фактов, иначе говоря, профессиональным военным в лучшем смысле этого слова. Он не был оратором, умевшим воздействовать на аудиторию. По правде говоря, в нем не было почти ничего, что могло привлечь к нему широкие народные массы. Но в качестве кандидата от группы Гугенберга и «Стального шлема» он был вполне уместен. Славное военное прошлое, деятельность на посту лидера «Стального шлема», видное положение в лагере «<национальной оппозиции» – все это было несомненным достоинством в глазах правых. Более того, никто и не ждал, что он станет президентом. Его задачей было набрать достаточно голосов, чтобы ни Гитлер, ни Гинденбург не получили большинства. Тогда «Стальной шлем» и немецкая национальная партия окажутся в более выгодном положении и смогут повлиять на вторые выборы, отдав свои голоса наиболее подходящему кандидату.

Прежде чем было объявлено о кандидатуре Дюстерберга, Гугенберг предпринял последнюю попытку убедить Гитлера согласиться на общего кандидата от «(национальной оппозиции». Фюрер был в Берлине, и Гугенберг навестил его в отеле «Кайзерхоф», в котором Гитлер всегда останавливался во время своих визитов в столицу. На этот раз Гугенберг решил предложить Гитлеру два новых имени для номинации – рурского промышленника Альберта Фёглера и принца Оскара Прусского – второго сына бывшего императора [37]. Номинация Фёглера стала бы доказательством того, что национал – социалисты поддерживают капиталистическую систему, а выдвижение принца было бы признаком их намерения в будущем реставрировать монархию. Одновременно она должна была изрядно смутить Гинденбурга. Гугенберг надеялся, что старый маршал откажется выступать против сына бывшего императора.

Обе кандидатуры были выбраны исключительно неудачно. Для нацистов они символизировали «социальную реакцию», с которой Гитлер мог сотрудничать лишь временно, да и то, чтобы ускорить ее конец. В глубине души он был настроен против нее так же решительно, как и против «марксистов» и евреев. «Любопытно, как мало Гугенберг знает о том, что творится в людских умах, – отметил Геббельс. – Немецкая национальная партия есть и всегда будет организацией всех реакционных сил».

Поскольку из беседы с Гугенбергом стало ясно, что Немецкая национальная партия и «Стальной шлем» намереваются идти своим путем, Гитлеру следовало поторопиться и выдвинуть свою кандидатуру раньше, чем они. А он так и не получил немецкого гражданства. Противодействие его назначению на государственную должность оказалось настолько велико, что от этого плана пришлось отказаться. Предпринимались усилия, чтобы назначить его атташе миссии Брунсвика в Берлине. 22 февраля, то есть через день после встречи с Гугенбергом, он узнал, что назначение все – таки состоится. Учитывая получение гражданства в самом ближайшем будущем, Гитлер решил действовать. Геббельсу было поручено объявить о его выдвижении в тот же вечер – на митинге нацистов в берлинском дворце спорта. Такие вещи главный пропагандист нацистов очень любил и, имея несомненную склонность к сценическому искусству, превращал их в незабываемые спектакли. И в этот раз он больше часа метал громы и молнии в адрес «беззаконий республики, режима Брюнинга и социал – демократов», вогнав аудиторию в состояние близкое к трансу, после чего торжественно объявил, что фюрер станет партийным кандидатом на предстоящих президентских выборах. Сделав это объявление, он пообещал торжествующей толпе, что Гитлер будет не только ее кандидатом, но и ее президентом [38].

Сразу после этого последовало объявление о выдвижении Дюстерберга; в январе коммунисты, как и в 1925 году, выдвинули кандидатом в президенты своего лидера, Эрнста Тельмана [39].

Гинденбург следил за развитием событий с тяжелым сердцем. Ведь Гитлер и Дюстерберг выступали от той части электората, которая должна была поддержать его. А то, что «Стальной шлем», который он так часто защищал и всячески опекал, обернулся против него, явилось для маршала тяжелейшим ударом. Других долго ждать не пришлось. Земельный союз, которому Гинденбург постоянно пытался помогать, отказался поддержать его, мотивируя свое решение невозможностью «выбирать президента рука об руку с социал – демократами, среди которых преобладают антикрестьянские настроения». Лига патриотических обществ также отказала в своей поддержке на основании того, что президент подписал план Юнга. Судя по некоторым признакам, которые вскоре подтвердились, бывший кронпринц и остальные члены императорской семьи также не собирались голосовать за Гинденбурга. Чтобы хоть как – то противодействовать этим негативным тенденциям, Гинденбург обратился к Ольденбургу – Янушау с просьбой передать Гугенбергу и Немецкой национальной партии требование прекратить распространение лжи о том, что якобы маршала номинировали левые, но Ольденбург не стал брать на себя никаких обязательств.