Феномены древней культуры востока Северной Азии - Вадим Попов Страница 80

Такую космогоническую модель создала школа академика А.П. Окладникова. Её можно выразить формулой: змея>Змей>Дракон>солнце. Признаки этого монстра они обнаружили в петроглифах Приамурья – портретные изображения дракона с рылом и усами. Антропоморфные личины с сиянием (нимбом) вокруг академисты рассматривают как изображение солнца. В дело обоснования такой трактовки пошли и орнаменты на керамике: чешуйчатый орнамент на тулове горшков – представляет якобы шкуру дракона, зигзаговый орнамент – стрелы-молнии дракона или лучи солнца, спиральный – символическое изображение тела дракона. Дискуссионным у них стал вопрос о сути зигзага: что это молнии или лучи солнца? Окладников был за молнии, Лапшина – за лучи. Но академисты до сих пор не понимают, что попали в хронологическую ловушку. Дело в том, что «зигзаг» пришёл ещё с осиповской культуры Приамурья (ХIII-Х тыс. до н. э.), что они сами и определили, когда о символических изображениях не могло быть и речи. В то время «зигзаг» мог быть только произвольным узором на керамике и не имел никакого семантического значения. Недостатком этой концепции также является отсутствие фигурок самого тела дракона в материалах археологических культур. В Европе они есть, в Китае – есть, а на Нижнем Амуре их нет. Это, видимо, смущало, но не остановило, и недостающее звено (тело) они восполнили интерпретацией тулова керамических горшков с чешуйчатым орнаментом, представив их телом этого мифического существа. Каждый исследователь, конечно, имеет право на своё мнение, тем более, не противоречащее академическому, но оно не нашло опоры в цепи предыдущих научных исследований, полно внутренних противоречий и является ещё одним примером мифологического мышления.

Выявленные З.С. Лапшиной портреты драконов в петроглифах неолита не вяжутся с исторической драконографикой: нет подобных портретов нигде в символике неолита Евразии. Да откуда им взяться, если изображения их анфас – это современные китайские зрелищные изображения. Таким образом, все рассмотренные варианты портретов дракона на самом деле ими не являются. Тогда что же это? Более вероятно, что это изображение всё той же Богини неба. Но могла ли она быть олицетворением дракона? Да, могла. Об этом говорит логика мифологии связанная с её образом. Богиня представлялась в различных видах и имела множество ипостасей: птицы (голубь, лебедь), луны, коровы (Земун), лосихи, медведицы, паучихи (прялка), змеи и даже Мирового дерева. Именно Богиня-змея легко могла трансформироваться в Богиню-дракона и стать новой её ипостасью – «Страшной матерью», как известно из мифологии, убивающей своих детей-людей. Именно такую функцию мог осуществлять дракон – Богиня-дракон, но не змея – существо Нижнего Мира – подземного, но не небесного. Змея не могла иметь высшего религиозного значения и стоять рядом с Великой Богиней. А Богиня могла быть всем, чем угодно. Таким образом формула её трансформации выглядеттак: Богиня>Богиня-змея>Богиня-дракон.

Известный лингвист А.А. Драгункин выводит слово «дракон» из «таракан», где «т» легко переходит в «д»: таракан > даракан > дракон. Существовал образ Богини – паучихи. Почему бы не могло быть Богини-таракана? Но это только предположение (не хуже чем у академистов), а не утверждение. Итак, портреты в петроглифах могли быть только Богини, но не дракона, хотя он и существовал, как ипостась Богини.

Никаких зайцев, медведей, лошадей, быков, кабанов, что нашла автор, в петроглифах не могло быть, даже если они изображены. На самом деле они являлись эмблемами божества или отражали космологические представления, а не натуру. Например, медведица – известна как Богиня Макошь (славянская Богиня неба), кабан – Чернобог, лось – сложный образ, где он и Белый Бог и Вселенная и т. п.

В рассмотренных Лапшиной личинах часто выявляется V – образный вырез в верхней части головы. Являясь уже доказанным признаком Богини неба по Голану (илл. № 184), здесь он выявляется в разных вариантах, но имеет тоже каноническое значение. Интерпретация его как сосредоточение жизненной силы («отверстие Брахмы»), предложенная М.А. Дэвлет в статье «Окунёвские антропоморфные личины в ряду наскальных изображений Северной Центральной Азии», не выдерживает критики даже с эзотерической позиции. Вырез присутствует и в сложных рисунках «драконов», в которых также видны индоевропейские символы: и «Рога барана» (у Лапшиной стружки айнов «инау»), и спирали, и змейки, и четвероточие, как признак четырёх сторон неба или земли, а не знак айнского морского бога «Камуй» у автора (илл. № 185). В рисунке справа выявляется и ещё Западный символ неолита – «Священная триада», образованный по стронам спиралями, а в центре Богиней неба, которую автор книги приняла за морду Дракона с усами.

илл. № 184

илл. № 185

Похоже, конечно, но «Федот, да не тот». Эквивалентом этого выреза является шеврон (уголок) или «крылья птицы», расположенные на лбу личин. Наглядный пример тому уголок на лбу изображения медведя, указывающий, что это медведица, а точнее ипостась Великой Богини (илл. № 186). На другой иллюстрации из книги Лапшиной представлены две личины – слева женская, что отмечено шевроном на лбу, справа мужская, не отмечено уголком на лбу, что не вызывает сомнения (илл. 187).

илл. № 186

илл. № 187

Шевроны, «крылья птицы», V-образный вырез присутствуют и на личинах т. н. изображений солнца (в интерпретации З.С. Лапшиной) что, безусловно, переводит их в разряд личин Богини (илл. № 188). Казалось бы сияние вокруг этих личин серьёзный аргумент в пользу солнца, но эта деталь присутствует и у антропоморфных личин в т. ч. и мужских, которых автор не показала в книге. Этот признак из неолита перешёл в православие и проявился в иконах Богородицы (илл. № 189).

илл. № 188

илл. № 189

Представляет интерес интерпретация глаз антропоморфных личин. Везде они разные: по величине, форме, размеру, структуре. Встречаются с узким разрезом глаз личины, что академисты принимают за расовый монголоидный признак, но вот к какой расе относятся круглоглазые – не говорят. А одноглазые вообще находятся за пределом понимания. А, тем не менее, это легко объясняется логикой изображения древним человеком существ инобытия – антропоморфных и зооморфных. Они, жители неба, не должны были быть похожими на земных женщин, мужчин, животных. Для этого древние художники и использовали аномальные формы черт лица и головы, но особенно глаз – главного достоинства лица. Разноглазость, и даже одноглазость, были в ходу в неолитической иконографии. Божественных животных они изображали тоже оригинально – синкретическим вариантом, заключающим в себе изображение в одном животном черт двух или трёх. Яркий пример тому – изображение в Сикачи-Аляне сюжета трёх бредущих животных – то ли быков, то ли лосей, то ли лошадей (илл. № 107). Эти способы изображений антропоморфных и зооморфных существ подтверждают единую логику художественных приёмов изображений божеств инобытия и представляют собой единый канон.