Клады Отечественной войны - Александр Косарев Страница 80

«23 ноября. Бобр. Император приказал организовать четыре отряда почётной гвардии, составленных из всех офицеров кавалерии, у которых ещё остались лошади. Орлы и знамёна кавалерийских полков сожжены: мы уверены, что таким образом их у нас не отнимут...

8-й вестфальский корпус под командой герцога Жюно совершенно разгромлен; в нём осталось 200 человек пехоты и 100 кавалерии. Военнопленный поляк — мой слуга — убежал с лошадью и большей частью моих вещей, ещё больше обокрав своих товарищей. У меня осталось из одежды только то, что на мне. Вдобавок у меня пала лошадь, так что у меня остаётся пять лошадей, из которых одна хорошая. У нас изобилие снега и недостаток всего остального...»

Генерал Дедем:

«25 ноября мы, Генеральный штаб, подходили к Борисову. Я видел, как Наполеон, сидя в экипаже, диктовал какой-то приказ начальнику главного штаба Бертье. На стоянке, где-то за деревней Неманица, зажгли костёр из сосновых поленьев. Наполеон отдал приказ генералу Красинскому послать кого-нибудь из поляков к крестьянам, найти брод на ручье (имеется в виду река Сха), где-нибудь вправо на расстоянии версты».

То есть уже 25-го император задумал и начал осуществлять резкий поворот к Студёнке, чтобы вновь выйти на главную дорогу в районе Зембина. Он понимал, что идти в отрезанный от правого берега Борисов бессмысленно и опасно.

Сержант Бургонь сообщает.

«От Лошницы армия двигалась в следующем порядке:

Императорская группа, за ней шли 800 человек офицеров и унтер-офицеров.

Пешая императорская гвардия и егеря. Первый полк старших гренадеров, второй полк старших гренадеров (с ними Пикар).

За ними шли 30 000 войска.

Эта колонна была протяжённостью до 15 вёрст. Все рода войск. В арьергарде шли полки “молодой” гвардии, а за ними артиллерия и несколько фургонов. Большая часть артиллерийского парка под командованием генерала Негра была уже впереди. Среди ночи мы прибыли в Старый Борисов (село). Наполеон остановился в 2-этажном доме на втором этаже. Мы поместились через дорогу позади теплицы. Генерал Роге поместился в теплице замка».

Замок, конечно, не замок, но вполне добротный и просторный дом князя Радзивилла, который, конечно же, смотрелся настоящим замком на фоне убогих деревянных построек местных крестьян. Должен сказать, что и это здание и комната (в которой сегодня работает местный музей) сохранились до наших времён.

Кастеллан.

«24 ноября. На пути к Лошнице мы слышим канонаду герцога Беллунского (маршал Виктор). Маршал Удино находится со 2-м корпусом в Борисове. Вчера у него было удачное “дело”, он вытеснил неприятеля, который, отступая, сжёг мост, но побросал все свои экипажи (1500 повозок). Корпус маршала Нея состоит теперь из 600-700 человек. По-прежнему снег.

26 ноября Император на лошади отправляется в Студёнку, селение и двух милях (примерно 7 км выше по течению реки) направо, около берегов Березины. Продолжают наводить два моста начатые накануне. Неприятель мешает переходу, только посылая казаков».

Ага, так вот, значит, когда совпали два крайне важных «граничных» условия, при которых возможно было заложение бочонка с драгоценностями! Так вот, значит, где именно это случилось! Получается, что именно 28 ноября оказалось для армии Наполеона поистине чёрным днём. И судьбу Великой армии решали часы и даже минуты. Многим тогда казалось, что всё потеряно и катастрофа неизбежна. С одной стороны от Большого Стахова в сторону Брилей, что на правой стороны Березины, наступали части генерала Чичагова. Но и здесь, на левом берегу, обстановка создалась критическая. Сотни обозных фургонов, карет и колясок, кавалеристы на измочаленных лошадях, тысячи отягощённых собственным скарбом людей, личные фаэтоны, как военных, так и гражданских лиц, теснились около мостов, пытаясь прорваться на другую сторону. В довершение всех бед русские командиры, сообразившие, что французы ускользают, успели подтянуть к месту переправы несколько крупнокалиберных пушек и начали беглый обстрел Студёнки, который поверг в ужас всех припозднившихся (а их было много тысяч).

Вот тут-то и началось то, что обыкновенно называется всеобщей паникой. Люди теряли от ужаса головы и совершали такие деяния, о которых в нормальных условиях не могли и помыслить. Одни бросили свои экипажи и нажитое непосильным трудом добро и прорывались через мост, прокладывая себе путь оружием. Другие торопливо грабили брошенные экипажи и раненых, тут же закапывая награбленное в землю либо пытаясь перетащить его на другую сторону. И похоже, что те французы, которые зарыли заветный бочонок, тоже оказались в той самой безумной людской круговерти, среди непрекращающейся метели, оглушительных разрывов бомб, криков о помощи и хаоса повального бегства.

Где же теперь следует искать данную бочечку, которая тянет минимум на четверть миллиона долларов? Скорее всего, её действительно зарыли в воронке от снаряда неподалёку от одного из мостов в середине дня 28 ноября. Но могло случиться и так, что ценности были закопаны вовсе не на левом, а на правом берегу, т.е. после переправы. И действительно, положение французов было очень шаткое. Хотя адъютант Кастеллан и пишет, что маршал Виктор стойко удерживал свои позиции, но на самом деле потери у французов в людях и вооружении были огромны. Так что сражение у Брилей могло окончиться для них вовсе не так счастливо. При таких условиях у некоторого количества обладателей крупных ценностей вполне могла родиться мысль о том, что их не помешало бы на время схоронить подальше от глаз людских. Зарывавшие отягощающие сокровища, возможно, рассчитывали откопать их после боя, потом... при случае... Но слово «потом», тем более на войне, выражает понятие довольно расплывчатое. Возможно, что те, кто спрятал бочонок, не имели впоследствии возможности даже приблизиться к месту его захоронения. И только после многих лет они пришли к мысли о том, что ведь его можно и попробовать отыскать. Однако маловероятно, чтобы они смогли осуществить свою задумку. Дело тут вот в чём. Во-первых, человеческая деятельность значительно изменила окрестности деревни Студёнки. Изменила положение даже деревня, выстроенная после совершеннейшего разгрома на новом месте. Изменила береговую линию и сама река. Разумеется, что и от отстроенных сапёрами генерала Эрбле мостов не осталось даже следа, и служить каким-либо ориентиром они уже не могли. Короче говоря, поиски по местным ориентирам были заранее обречены на провал. К тому же местные крестьяне и сами добросовестно обыскали прибрежную полосу и даже протралили дно реки, достав со дна и выкопав из земли множество оружия и всевозможных весьма ценных вещичек. Но, разумеется, велика вероятность того, что наш более глубоко зарытый бочонок (да и не только он один) может преспокойно лежать в прибрежном песке вплоть до нашего времени.

***

Конечно же, потерей одного бочонка дело не ограничилось. Предлагаю вашему вниманию материалы «Дела о розыске наполеоновской казны на реке Березина».

«Военного советника Завороткова Всеподданейший рапорт!

Во исполнение Высочайшего Вашего императорского Величества повеления изображённого в предписании господина генерала от Артиллерии и Кавалерии графа Аракчеева, произведено, по объявлению фурмана (ездового с казённого фургона) Блазе (Блазье) изыскание о брошенной в реке французской казне, во время ретирады (отступления) к Вильно (Вильнюс), по которому нисколько из доносимой казны не найдено; а каким образом производилось сие изыскание, Ваше Императорское Величество изволите рассмотреть из следующего описания.