50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская Страница 80

Сегодня, когда речь заходит о поддержке «культурных мероприятий», частенько вспоминают об утраченных традициях российского меценатства, приводя в пример купца Третьякова, основавшего художественную галерею в Москве, Савву Мамонтова, поддерживавшего художников и содержавшего частную оперу. Но самым именитым в этом ряду стал фабрикант Савва Тимофеевич Морозов, принадлежавший к поколению «новых» предпринимателей. В отличие от своих отцов и дедов, молодые купцы имели европейское образование, художественный вкус, разнообразные интересы, а духовные и социальные проблемы занимали их ничуть не меньше финансовых.

Савва Морозов – один из богатейших купцов Российской империи, текстильный промышленник – получил образование в Англии и был влюблен в театр. Эта любовь имела вполне материальное воплощение – не будь щедрых морозовских пожертвований, мир не увидел бы Художественного театра, не узнал бы о системе Станиславского. Более того, не поддержи в свое время Морозов начинание своего друга Кости Алексеева, сына золотопромышленника, ставшего впоследствии режиссером Станиславским, история России могла бы пойти по-другому: не будь МХТ, не играла бы там Мария Андреева, покорившая купца, не познакомила бы Савву с товарищами…

Но история не знает сослагательного наклонения, и все произошло так, как произошло. На первый взгляд, история хотя и скандальная, но банальная: влюбленный миллионер стреляется в заграничной поездке и отписывает своей возлюбленной, актрисе, целое состояние. Но это только на первый взгляд, если не принимать во внимание, что актриса – большевичка, а большая часть наследства пошла в партийную кассу. Да и сам Савва долгие годы финансировал революционную деятельность большевиков. И – как это часто бывает – возникли слухи об убийстве Морозова большевиками из-за наследства (и слухи эти, кстати, на руку родным Саввы, ибо нет для православных, в особенности старообрядцев, большего греха, чем самоубийство).

По иронии судьбы, Морозов финансировал тех, кто потом жестоко расправился с купечеством и оборвал традиции меценатства, о которых так горестно вздыхают сегодня деятели культуры и искусства. В общем, история жизни Саввы Морозова приводит к весьма противоречивым выводам: людям, зарабатывающим деньги, просто необходимо быть бездуховными и циничными и иметь узкий крутозор – в целях личной безопасности. Кроме того, им надо запретить посещать музеи и театры, и упаси их Бог влюбляться в актрис – ради общественного блага. Но это все так, философические упражнения с позиций сегодняшнего дня, а тогда все виделось совсем иначе.

В начале XX века элиту московского купечества составляли два с половиной десятка семей, и семь из них носили фамилию Морозовы (несмотря на старообрядчество, Морозовы жили по принципу «на Бога надейся, да сам не плошай»).

Промышленники Морозовы происходили из крепостных крестьян господ Рюминых, живших во Владимирской губернии. «Савва сын Васильев», основатель первого предприятия, купил в 1820 г. вольную за астрономическую сумму в 17 тысяч рублей. Он был пастухом, извозчиком, рабочим-ткачом, ткачом-кустарем, потом стал владельцем мелкого заведения. Предприимчивый крестьянин открыл мастерскую, выпускавшую шелковые кружева и ленты. Сам работал на единственном станке и сам же пешком ходил в Москву, за 100 верст, продавать товар скупщикам.

Вскоре бывший крепостной Морозов был зачислен в московские купцы первой гильдии. Дожив до глубокой старости, Савва Васильевич так и не одолел грамоты, но это не мешало ему вести дела. В работе ему помогала жена, Ульяна Афанасьевна, а наследниками четырех фабрик Морозова в Орехово-Зуеве, Глухове и Твери, объединенных названием «Никольская мануфактура», стали сыновья, с детства приставленные к делу.

Младший сын Тимофей за дело взялся рьяно. Он, который сам успел побывать в крепостных, был настоящим «кровопийцей»: постоянно снижал заработную плату своим рабочим, изводил их бесконечными штрафами. Многие дивились: он обращался с рабочими хуже, чем большинство помещиков с крепостными.

Результатом его управления стала Морозовская стачка в 1885 г., после которой его отстранили от дел, и управление фабрикой было передано его старшему сыну Савве. Савва воспитывался в духе религиозного аскетизма и в исключительной строгости, как это было принято в старообрядческих семьях. Чрезвычайно набожная хозяйка дома, Мария Федоровна, применяла освященные веками «формы воспитания» – за любой проступок юную купеческую поросль нещадно драли.

Надо сказать, что набожность Марии Федоровны принимала странные формы: в семейной молельне ежедневно служили священники из Рогожской старообрядческой общины, а сама Мария Федоровна всегда была окружена приживалками. Она не пользовалась электрическим освещением, считая его бесовской силой. По этой же причине не читала газет и журналов, чуралась литературы, театра, музыки. Боясь простудиться, не мылась в ванне, предпочитая пользоваться одеколонами. По субботам братьям Савве и Сергею выдавалась одна чистая рубаха на двоих, которая обычно доставалась Сереже – маминому любимчику, а Савва донашивал ту, что снимал с себя брат.

Любой ее каприз был законом для домочадцев, да это и неудивительно, ведь выйдя замуж за Тимофея Саввича, она внесла в качестве приданого миллионы. Однако в придачу к миллионному состоянию семья Морозовых получила от нее склонность к душевным расстройствам, жертвой которой пали ее сын Савва и дочь Александра, покончившие с собой во цвете лет в период сильных душевных потрясений.

Вообще, будущий промышленник и меценат Савва Тимофеевич Морозов, Савва Второй, в детстве не отличался особым послушанием. По его собственным словам, еще в гимназии он научился курить и не верить в Бога. Характер у него был отцовский: решения принимал быстро и навсегда.