Осударева дорога - Михаил Пришвин Страница 8

– Глядь как вырядилась, – шепчет дама справа и тыкает пальцем, чтобы уж точно сомнений не осталось о ком речь.

– Думает нашу одежду нацепила, так ящерицей стала. А нутро-то не переделаешь, – поддерживает ее соседка и каркающе смеется.

– А неуклюжая-то какая. Медведь, как есть.

Толпа глядит презрительно, словно Веста посягнула на самого Зверя. Она с недоумением оглядывается. Что происходит-то? Гости презрительно скалятся и чего-то ждут. Она осматривается себя: на наряде очень характерный рисунок. Ошибиться невозможно: венчальный. А кто жених-то?

Она поднимает взгляд на идола, расположенного в глубине зала. Он сделал в форме гигантского варана. А в родных Пыхтичах идол напоминает медведя. Судислав всегда говорил, что эта форма истинная – остальное от лукавого. Но не это главное. Рядом с идолом спиной к ней стоит мужчина. Все правильно. Впервые суженные видят друг друга в капище. Иначе не быть удаче в браке.

Лица не разглядеть, но его волосы темные с тонкими нитками серебра и связанны черной лентой в аккуратный хвост. Высокая худощавая фигура подозрительно знакома. Да и богатый кафтан говорит о его высоком положении. Чуть поодаль от него в полутьме зала еще один родовитый ящер. Дружка, стало быть. Жаль, не видно кто. Впрочем, она знакома только с Игидаром и Святошей.

Веста ускорила шаг, торопясь дойти до суженного. Свеча в руках затрещала, грозя погаснуть. Очень плохой знак! Шаг, второй, третий… жених почувствовал приближение и полуобернулся. Еще шажок и она разглядит его. Он, как нарочно, медлит. А может не хочет видеть?

– Ну же, – зло шепнула она и… проснулась.

Утренний полумрак осветил комнату и заспанное лицо молодой женщины. Она почти неподвижно лежала на кровати и изучала потолок, словно именно на нем шло продолжение прерванного сна. Ей показалось, она узнала этот профиль с длинным носом. Да и злость ящериц очень уж характерна. Но правду ли показал сон? Может и не от Зверя он вовсе? В родном хуторе с самых святок ей часто снились сладкие да угодливые сны. Чего только не пророчили. И где все это?

– Подожди. Все будет, – шепнул хихикающий голосок. Как и раньше, она повернула голову и никого не увидела.

– Нет тебя. Нет! – иступлено крикнула она. Веселящийся голос, вновь возникший из неоткуда, пугал до леденеющий пальцев и синеватых губ. Страх прохладным ветерком поглаживал плечи и улыбался. Ласково так, словно и не страх вовсе, а главные беды еще впереди.

– Уйди! – взмолилась она.

– Поздно, – обрадовался голос и смолк, точно не было никогда.

Веста вскочила и заметалась по горнице. Заглянула во все лари и сундуки, залезла под стол и лавки, выглянула во двор, заскочила в купальню. Никого! А кто смеялся?

* * *

Выходить из безопасных покоев было боязно. За утро медоедка успела принарядиться, переплести косы и позавтракать, радуясь тому, что к столу для ближайших сподвижников князя ее не приглашают. А выйти не рискнула. Она то подходила к двери и замирала, вслушиваясь, то бросалась к окну и, спрятавшись за короткую занавеску, разглядывала прогуливающихся ящеров. Наконец ей удалось разглядеть тропку вблизи стены терема. С одной стороны ее надежно укрывал колючий кустарник, с другой – стена. Окон рядом нет: идеально место для прогулки в одиночестве.

К месту предполагаемой прогулки она приближалась перебежками. Стоило завидеть постояльцев княжьего терема, переходила на неторопливый шаг и величаво проплывала мимо. Но лишь те скрывались из виду, торопливо мчалась до следующего «столкновения». Добравшись до широкой лестницы с массивными перилами из дерева, она остановилась, стремительно осенила себя знаком Зверя и пошла к заветному выходу.

Сидя в прохладном замке, Веста решила, что и на улице не лучше. К духоте и зною она не готовилась, даже косынку не захватила. Кабы не десяток пар взглядов, устремившихся на нее, вернулась бы в горницу и отсиживалась в ней. Но не показывать же ящерам нервозность. Она повыше подняла подбородок, нахмурила брови, поджала губы и гордо посеменила к присмотренной тропке. Зайдя за кусты, остановилась. Грудь ее тяжело вздымалась, как после долго бега. Не так-то просто идти под неприязненными взглядами.

– Тебе нехорошо?

Тяжелая рука легла ей на плечо, пригвоздив к месту. Не сбежишь – придется отвечать. Игидар, прищурившись изучал ее лицо, словно искал ответ. Цепким взглядом он напоминал лютых, чьи волчьи привычки проступали в любом из обликов. Осталось обнюхать для полноты картины.

– Слабость после болезни, Ваше высокородие, – выкрутилась Веста, не желающая признаваться в стычке с Усладой. Кто знает, как к той относится князь?! Лучше не рисковать.

– Игидар, – произнес он напряженным голосом. Медоедка подняла удивленный взгляд, вспомнила о коварном сне, запунцовела и отвернулась. – Зови меня Игидар, – пояснил он, видя непонимание.

– Как скажите, Ваше высокородие, – пробормотала Веста, старательно избегая имени.

Она так старательно не смотрела на князя, что успела изучить всю видимую отсюда часть тропики и приметить лавку с кованой спинкой. К ней и направилась.

Игидар то ли смирился с неповиновением, то ли решил отложить перевоспитание до лучших времен, но исправлять не стал. Лишь качнулся с пятки на носок, прожигая взглядом уходящую молодую женщину и в три размашистых шага нагнал ее. Подставленный локоть она приняла не сразу. Долго исподлобья изучала его, точно искала подвох, и приняла так нехотя, словно оказала величайшую честь.

Князь усмехнулся, наблюдая за сменой эмоций на лице медоедки. Та морщилась, покусывала губу и поглядывала на него, словно он уже посягнул на ее честь, причем прямо здесь. Не разочаровывать же ее?! К тому же, теперь добиться строптивицы – дело принципа.

– Ты путешествуешь? – спросил он как можно мягче. Обращение намеренно менять не стал: слишком заметно и настораживает.

– Почему? – растерялась Веста, но тут же исправилась, приняв спасительную подсказку: – Да. Немного. То есть… впервые.

– Ты можешь оставаться в Варнаграде так долго, как захочешь, – усмехнувшись, заметил Игидар. – В моем тереме всегда рады гостям.

«Особенно таким молоденьким и наивным», – он оставил при себе. Медоедка, даже держась за локоть, умудрилась отодвинуться от него, а выглядела и вовсе, словно прикидывала: пора бежать или можно чуть-чуть подождать?!

Тем не менее, к лавке они свернули, не сговариваясь. Гостью ощутимо покачивало, а на лбу выступила испарина.

– Рано ты на такую дальнюю прогулку вышла, – заметил князь, помогая той усесться, а не упасть на лавку. – Около парадного входа чудный вид и много лавок. Не стоило идти так далеко.

– А еще там много гуляющих. И все они задают неудобные вопросы.

– Так уж и все?! – насторожился Игидар, присаживаясь рядом в пол-оборота. Он ненавязчиво подцепил слишком холодную ладонь медоедки, и теперь аккуратно поглаживал ее большими пальцами. – А спрашивали что?