Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Хелен Раппапорт Страница 8

В ноябре 1878 года эпидемия дифтерии не обошла стороной и семью герцога Людвига Гессенского. Первой заболела Виктория, затем Аликс, за ними — все остальные дети, кроме Эллы, затем заболел и отец. Алиса самоотверженно ухаживала за каждым из них по очереди, но даже ей с превосходными сестринскими знаниями и умениями не удалось выходить маленькую Мей, которая умерла 16 ноября. Провожая на похоронах гроб с телом дочери, Алиса была на пределе своих сил. Однако в течение двух следующих недель она изо всех сил старалась уберечь других детей от известия о смерти сестренки. Однако когда эта страшная новость все‑таки стала им известна, Алиса, утешая, поцеловала Эрни. Этого оказалось достаточно для передачи инфекции, и Алиса заразилась дифтерией. Дети уже начали выздоравливать, но у Алисы не было сил сопротивляться болезни, и 14 декабря, в возрасте тридцати пяти лет, она умерла, воссоединившись наконец с обожаемым Фритти.

Это был страшный удар для шестилетней Аликс: в считаные дни потерять и мать, и свою любимую сестру и подружку. Аликс пришлось также расстаться со всеми любимыми игрушками и книгами: из опасения, что на чем‑то могли остаться бациллы инфекции, все это было уничтожено. Ближе всего к Аликс по возрасту был Эрни, но теперь его воспитывали отдельно. Как наследник престола, он находился под постоянным присмотром наставников, и Аликс было совсем одиноко. Ее старшая сестра Виктория в письме бабушке вспоминала прежние счастливые времена: «Мне иногда кажется, будто это было только вчера — мы все играли, возились с Мей в маминой комнате после чая. А теперь мы вдруг стали взрослыми, все, даже Аликс. Она серьезна и разумна, и в доме теперь часто очень тихо» ^[37].

Бабушке, а также надежной и умеющей утешить миссис Орчард (Аликс звала ее Орчи) и гувернантке Маджи (мисс Джексон) удалось в какой‑то степени заполнить ту страшную пустоту в душе ребенка, которая осталась после смерти матери, но чувство невосполнимой утраты и одиночества было очень глубоким. Ее прежде лучезарный нрав стал постепенно меркнуть, вместо него появилась замкнутость, необщительность, погруженность в свои мысли. Позднее это проявилось в стойком недоверии к незнакомым людям, которое с годами лишь укоренилось. Королеве Виктории очень хотелось заменить девочке мать, ведь Аликс всегда была одной из ее самых любимых внучек. Аликс вместе со своими сестрами и братом каждый год бывала в Англии, особенно осенью в Балморале, это было большим утешением для королевы Виктории в ее одиноком вдовстве. Кроме того, эта постоянная близость позволяла бабушке следить за образованием Аликс: воспитатели девочки регулярно отправляли королеве отчеты о ее успехах. Да и сама Аликс, пожалуй, с удовольствием играла роль «очень любящего, преданного и благодарного ребенка», как так часто подписывала свои письма к ней. Девочка никогда не забывала поздравить бабушку с днем рождения или юбилеем, часто посылала ей вышивку или другие подарки, сделанные своими руками, причем весьма искусно ^[38]. После смерти матери Англия стала для нее вторым домом.

* * *

Принцессу Алису всегда глубоко волновало будущее ее дочерей, она хотела воспитывать их не только как будущих жен. «Жизнь имеет смысл и без замужества», — сказала она как‑то своей матери. Выходить замуж только ради того, чтобы не остаться незамужней, было, по ее мнению, «одной из величайших ошибок, которую может совершить женщина» ^[39]. Принцесса Аликс Гессенская подрастала, стала красивой юной девушкой. Однако лучшее, на что могла бы рассчитывать небогатая невеста, чтобы избавиться от беспросветно скучной жизни в провинциальном Дармштадте, был брак с каким‑нибудь второразрядным европейским князьком.

Все круто изменилось после первой поездки Аликс в Россию в 1884 г. на свадьбу своей сестры Эллы и великого князя Сергея Александровича. Троюродный брат Аликс, Николай Александрович, наследник российского престола, увлекся ею. Ему было шестнадцать, а ей тогда было только двенадцать лет, но после этой встречи Ники, как она впоследствии называла его, остался навсегда ею очарован. Пять лет спустя, когда великий герцог Людвиг снова привез Аликс на полтора месяца в Россию, Ники был по‑прежнему полон упрямой решимости добиться, чтобы Аликс стала его женой. К тому времени застенчивая школьница превратилась в стройную, утонченной красоты девушку, и Ники влюбился в нее без памяти. Но в 1889 году, незадолго до поездки в Россию, Аликс прошла конфирмацию в лютеранской церкви. Она ясно дала понять Ники, что, несмотря на глубокие чувства к нему, об их браке не могло быть и речи. Христианская добродетель была превыше всего. Она не могла и не хотела менять свою религию, но все‑таки согласилась втайне отвечать на его письма. Посредником в этой тайной переписке была Элла.

Для девушек‑невест в королевских браках в то время многое было поставлено на карту, и выбор был небольшим: если не успеть воспользоваться подвернувшейся блестящей возможностью, второго такого случая могло и не представиться. Как писала тогда одна из газет, «любовь в королевских кругах — это не внезапно вспыхнувшее чувство» ^[40]. Казалось, что несгибаемость Аликс в вопросе веры могла лишить ее того, что многие из ее молодых современников королевских кровей так жаждали, — брака по любви, а не по расчету. Несчастный отвергнутый Ники считал, что пропасть между ними непреодолима, и позволял себе на время увлечься другими хорошенькими личиками. Аликс, в свою очередь, наслаждалась статусом в известной степени важной персоны у себя в Гессене, как крупная рыба в маленьком пруду. Ее овдовевший отец, которого она обожала, все больше и больше доверял ей как единственной незамужней дочери исполнение различных официальных придворных обязанностей Гессенского герцогского двора. Аликс постоянно сопровождала его, а то немногое время, которое она не находилась при нем, она посвящала учебе, занималась живописью и графикой, шила и чинила свои скромные платья, играла на фортепиано (и достигла в этом большого совершенства) и много времени проводила в тихом, глубоком религиозном созерцании. Поэтому «дорогая Алики» была в «ужасном» горе, как сообщала Орчи королеве Виктории, когда в марте 1892 года Людвиг внезапно умер в возрасте всего лишь пятидесяти четырех лет. Хуже всего была эта «безмолвная тоска, которую Аликс держала глубоко внутри, не давая ей выхода», как и многому другому ^[41].

Обеспокоенная бабушка взяла на себя заботу об осиротевшей внучке и поклялась: «Пока я жива и Алики будет еще не замужем, я больше, чем когда‑либо, буду заботиться о ней, как о моем собственном ребенке» ^[42]. Аликс приехала к ней в замок Балморал в глубоком трауре, и они провели вместе несколько недель в тихой женской скорби. Однако пресса в это время, не выказывая излишнего почтения к горю в королевской семье, с жаром обсуждала совсем другие темы.