Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3-го ранга Саблина - Владимир Шигин Страница 8

Но все вышло иначе. Москва на сигнал все же прореагировала, но не так, как рассчитывал Саблин. Кому надо, «за формальное проведение политзанятий» внушение сделали, при этом посчитав излишним информировать об этом какого-то лейтенанта. Гришанов то ли не понял, какой именно Саблин взывал к нему из северных снегов, или просто сделал вид, что не понял. Мало ли детей его старых сослуживцев служит на флотах, всем им составлять протекцию никаких сил не хватит!

А потому, когда впоследствии на одном из допросов Саблин со злостью заявил, что он целых 14 лет (!) ждал ответа на свое принципиальное письмо, но так его не дождался, он лукавил. Не умного московского дядю, который в момент выправит положение с политзанятиями, ждал Саблин, а изменения своей собственной судьбы. Но Гришанов в тот раз отмолчался, и Саблин остался тянуть лямку артиллерийского лейтенанта. Этого долгого и напрасного ожидания и невнимания к своей особе, несмотря на все их весьма хорошие последующие отношения, Саблин старшему Гришанову не простил до самой смерти.

Итак, авантюра с адмиралом Гришановым не сработала, что же делать дальше? Сразу же разочаровавшись в возможности «вызывать политические мысли у личного состава» (интересно, какие именно?). Саблин решил обратиться к более масштабным проектам. На этот раз он замыслил одним махом очистить партию от всех плохих людей. Себя при этом он явно считал человеком хорошим. Что и говорить, кругозор Саблина с курсантских времен заметно вырос. Если раньше он строчил подметные письма о чванстве мальчиков-нахимовцев, то теперь обвинил в том же самом чванстве уже всю КПСС. И сразу новое письмо, но уже сразу в ЦК. Пусть узнают, какой борец за революционную чистоту имеется на Северном флоте. В ЦК письмо получили, прочитали, почесали затылки и, как мы знаем, позвонили в Мурманский обком, мол, завелся там у вас один идиот, образумьте его. Вместе с Саблиным вызвали в Мурманский обком его командира корабля и начальника политического отдела. Оба от неутомимого артиллериста были, мягко говоря, не в восторге. Своих дел невпроворот, а тут еще какой-то лейтенант с мировыми прожектами лезет, лучше бы службой занимался. В обкоме Саблина пытались образумить, но он начал лезть в бутылку и хамить. По словам Саблина, его взбесило, что его принял не первый секретарь обкома и что тот не уяснил позиций саблинского трактата. Контр-адмирал Лосиков пишет об обратном. Затем от Саблина многие отвернулись. Но он уже вошел в роль пророка местного масштаба и напросился в секретари партийной организации корабля. Почему выбрали именно его? Ну кому помимо своих собственных служебных обязанностей хочется проводить собрания, писать протоколы и собирать партвзносы? Саблин напросился, за него и проголосовали. Но даже этих ребят, которые выбрали Саблина в секретари партячейки, он все равно напоследок пнул ногой, обозвав в своих воспоминаниях трусами. Почти так же, как ранее припечатал и своих земляков из Горького...

А в октябре 1963 года «Сведущий» был переведён на Черноморский флот, где вошел в состав 11-й бригады эсминцев 30-й дивизии надводных кораблей. В Севастополе «Сведущий» особенно не застаивается. В 1964 году корабль участвовал в учениях по противолодочной подготовке; в следующем году — снова на учениях.

Ну а как Саблин выполнял свои первые офицерские обязанности, прибыв в декабре 1963 года на Черноморский флот? К сожалению, молодому офицеру было не до корабельной службы: ему не давали покоя «более важные проблемы». Об этом в своей автобиографии он рассказывает с предельным откровением. Одна из таких насущных проблем — смена корабельной специальности.

Генерал-майор Борискин в своей статье «Лицедеи» по этому поводу вполне справедливо пишет: «Как большинство амбициозных и эгоистичных людей, Саблин с недоброй завистью оценивал чужой труд. Ему казалось, что хлеб политработника намного легче, чем тот, который предстоит добывать ему. В этом мнении он утвердился после того, как действительно столкнулся с трудностями — не эфемерными, а настоящими. С первых же месяцев лейтенантской службы Саблин мучается своей “тяжелой корабельной участью”, строит планы о смене тяжелых “серых” будней корабельного артиллериста на “райское ничегонеделание” политработника. В одной из “программных” речей он довольно подробно рассказывает о своих “метаниях”. В ней меркантильные цели проглядывают довольно явственно...» Да и вправду, какая уж тут корабельная служба, если все мысли — лишь забота о личных делах?

Самому Саблину на Черноморском флоте не нравилось. У него и на Севере не слишком складывалась карьера, а на Черноморском флоте пробиться наверх было еще сложнее, уж слишком большая конкуренция. Ощутимой была и разница в окладах, ведь на Севере имелись существенные надбавки, которые отсутствовали на юге. К тому же в Севастополе традиционно плохо обстоял и квартирный вопрос, а ведь у Саблина была уже семья. Приходилось снимать углы, и на это уходила львиная доля небольшой черноморской зарплаты.

Из автобиографии Саблина: «Позже корабль перешел в Севастополь на ремонт. Случай с неудачным письмом для меня все более и более наталкивал на мысль, что КПСС — это только фиктивная мера, которая в создавшихся условиях ни к чему не приведет. Но что же тоща делать? Я просто не представлял. Снова начал много читать Ленина, Маркса, Энгельса. Итак, я от культурной революции, от мысли о чистке партии перебрался к мысли изменения государственного аппарата Но что и как в нем менять, не мог ответить, не хватало знаний. Большое впечатление на меня оказала работа “Государство и революция” Ленина. Многие вопросы из этой работы обходятся в нашей действительности стороной, не затрагиваются они. Я понял, как далеко мы ушли от принципов Парижской коммуны, к которым призывал Ленин. В этот момент мысли у меня клокотали в голове, и все искал я причин, почему так, а не иначе у нас складываются отношения в стране. В это время я уже предсказывал, что Хрущев повторит культ Сталина и что неизбежно он должен будет тоже уйти с политической арены. Что-то, я чувствую, надо было делать, но не хватало знаний. Забивали меня цитатами и давали понять, что серый я в вопросах политики. Пишу в Ленинградский университет с просьбой разрешить учиться если не заочно, то экстерном. Дали отказ, экстерном, говорят, нельзя, а заочно не положено по приказу Министра обороны. Остается один выход — это Военно-политическая академия. Пишу туда. Это было в шестьдесят четвертом году. Присылают правила приема. Оказывается, надо с должности капитан-лейтенанта и надо два года прослужить в этой должности. В Севастополе такие должности не валяются, и надо минимум ждать два года. Созревает решение — все-таки поступить в академию. Решение серьезное, сложное... Но тем не менее решение принято».

Саблин пишет несколько рапортов о переводе на Северный флот, и его просьба в конце концов была удовлетворена. Старший лейтенант возвращается на Северный флот.

Что касается «Сведущего», то судьба его будет вполне счастливой. Впоследствии эсминец отличится во время боевых проводок наших судов в Средиземном море во время египетско-израильской войны 1973 года. Да и вообще походы в Средиземное море станут для него едва ли не ежегодными. Только в 1992 году почти сорокалетний «Сведущий» будет выведен из боевого состава флота и отправлен для резки на металл. Я сам хорошо еще помню, ожидающий своей очереди умереть под автогеном, его сиротливый по-лузатонувший корпус в Инкермане...