Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - Филипп Шенон Страница 8

Совещательная комната судей

Верховный суд

Вашингтон, округ Колумбия

22 ноября 1963 года, пятница

Стука в дубовую дверь совещательной комнаты никто не ожидал. Редко случалось, чтобы в ходе совещаний, проводившихся каждую пятницу, судей Верховного суда Соединенных Штатов отрывали от работы. Согласно традиции, сотрудники суда могли прерывать работу судей только при чрезвычайных обстоятельствах, причем допускалось только передавать в совещательную комнату записку1.

Председатель Эрл Уоррен, проработавший в суде уже десять лет, понимал цену этой и многих других, на первый взгляд таинственных традиций Верховного суда хотя бы потому, что они помогали поддерживать атмосферу вежливости в группе из девяти волевых мужчин, некоторые из которых относились друг к другу с чрезвычайной неприязнью.

В пятницу 22 ноября 1963 года, вскоре после 13.30, судьи услышали стук в дверь. По традиции открыть дверь должен был самый молодой из судей, поэтому Артур Голдберг, пришедший в суд только год назад, молча направился к двери. Он взял протянутый ему листок бумаги и передал его председателю суда. В оглушительной тишине Уоррен пробежал глазами записку, напечатанную на пишущей машинке его личным секретарем, Маргарет Макхью. Затем он поднялся и прочел ее вслух: «Президент был обстрелян во время проезда кортежа по Далласу. Насколько тяжело он ранен, неизвестно»2.

Как позднее вспоминал Уоррен, члены суда были «безмерно потрясены» и разошлись по своим кабинетам. «Никто ничего не говорил, но я убежден, что каждый из нас, ошеломленный этой новостью, удалился из зала туда, где можно было послушать сообщения об этой трагедии по радио»3. (Некоторые судьи и их подчиненные собрались в кабинете судьи Уильяма Бреннана, у которого был телевизор, и следили за репортажем Уолтера Кронкайта на CBS.) Уоррен отправился в свой кабинет, где оставался, слушая радио, «пока не угасла последняя надежда», вспоминал он. «Через минут сорок пришло известие о смерти президента – в это невозможно было поверить».

У Уоррена и его коллег были особые причины для переживаний: за 36 часов до этого они были на приеме у президента и миссис Кеннеди в жилых покоях первой семьи государства на втором этаже Белого дома. «Это был незабываемый дружеский и радостный прием, – вспоминал Уоррен. – Замечательное событие». Он припомнил, что судьи оживленно обсуждали поездку Кеннеди в Техас, которая должна была состояться на следующее утро4.

Пять городов за два дня – многим в официальных кругах Вашингтона такой насыщенный тур виделся слишком политически рискованным. Президента предупредили, что его могут ожидать демонстрации протеста, организованные правыми, в особенности в консервативном Далласе. В Биг Ди – так политические активисты любили называть свой город – имелось несколько ультраправых экстремистских группировок, поэтому именитых политических визитеров принимали, не считаясь с приличиями, а подчас и по-хамски. Всего лишь месяцем ранее постоянный представитель США в ООН и бывший сенатор Эдлай Стивенсон был встречен у дверей отеля в Далласе возмущенными криками демонстрантов, выступавших против ООН, а какая-то разъяренная домохозяйка огрела его по голове картонным плакатом «Долой ООН!». В ходе кампании 1960 года Линдон Джонсон, баллотировавшийся от демократов Техаса, а на тот момент кандидат в вице-президенты, возглавлявший группу большинства в Сенате, и его жена Леди Берд Джонсон были окружены вопящей толпой из сотен противников Кеннеди, когда они попытались перейти улицу и попасть на официальный обед в отеле «Адольфус». У одного из протестующих в руках был изодранный плакат избирательной кампании Джонсона, поперек которого было написано «Улыбка Иуды»; другой протестующий плюнул в миссис Джонсон. Позднее она говорила, что те 45 минут, которые ушли у них на то, чтобы пересечь Коммерс-стрит, были самыми страшными в ее жизни.