Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес Страница 8

Бернат регулярно ходил в замок Ллоренса де Беллеры выпекать хлеб, который раньше носила ему Франсеска.

Заточенная в замке, она была отдана в распоряжение доньи Катерины и капризного аппетита ее сына. Замок, как ему рассказывал отец, когда они оба должны были ходить туда, вначале был всего лишь сторожевой башней, воздвигнутой на вершине небольшого холма. Предки Ллоренса де Беллеры воспользовались отсутствием власти после смерти Рамона Боррелля и укрепили будущий замок, чтобы затем заставить крестьян трудиться на их все разрастающихся территориях. Вокруг башни сеньора беспорядочно и бестолково возводили пекарню, кузницу, несколько новых больших конюшен, амбары, кухни и другие подсобные помещения.

Замок Ллоренса де Беллеры был на расстоянии свыше одной лиги от дома Эстаньолов. Первые несколько недель Бернат не мог ничего узнать о своем сыне. Кого бы он ни спрашивал, ответ был один и тот же: его жена с ребенком находятся в частных покоях доньи Катерины. Единственная разница состояла в том, что одни цинично смеялись, отвечая ему, а другие опускали взгляд, как будто не хотели смотреть в глаза отцу ребенка. Бернат терпел эти унижения целый месяц, пока однажды, когда он выходил из пекарни с двумя буханками из бобовой муки, не столкнулся с чумазым подмастерьем кузнеца, у которого при случае спрашивал о малыше.

— Ты что-нибудь знаешь о моем Арнау? — осведомился он. Рядом никого не было. Мальчишка хотел было увильнуть в сторону, притворяясь, что не услышал вопроса, но Бернат схватил его за руку.

— Я спросил, знаешь ли ты что-нибудь о моем Арнау?

— Твоя жена и твой сын… — начал тот, опустив глаза.

— Я знаю, где они, — перебил его Бернат. — Я тебя спрашиваю, с моим Арнау все в порядке?

Паренек уставился в землю, рисуя ногой на песке. Бернат его не отпускал.

— С ним все в порядке?

Почувствовав, что Бернат на грани срыва, подмастерье испугался.

— Нет! — крикнул мальчик и повторил: — Нет…

Бернат чуть отступил, в глазах несчастного отца читался немой вопрос. Не выдержав затянувшейся паузы, Бернат снова спросил:

— Что с ребенком?

— Не могу… Нам приказано не говорить тебе… — голос мальчика надломился.

Бернат снова сжал его руку и заговорил громче, не задумываясь о том, что может привлечь внимание охраны.

— Что с моим сыном? Что с ним? Отвечай!

— Не могу, нам нельзя…

— Может, ты изменишь свое решение? — Бернат протянул подростку краюху хлеба.

Глаза подмастерья расширились. Не отвечая, он схватил хлеб из рук Берната и откусил такой большой кусок, будто бы не ел несколько дней. Бернат отвел его в сторонку, подальше от любопытных взглядов.

— Что с моим Арнау? — спросил он с нетерпением. Мальчик, стоя с набитым ртом, жестами показал, чтобы тот следовал за ним. Они шли, прижимаясь к стенам, стараясь не попадаться на глаза слугам сеньора.

Приблизившись к кузнице, они нырнули в дверной проем, и подмастерье открыл дверь каморки, в которой хранились материалы и инструменты. Не входя, мальчик сел на землю и набросился на остатки хлеба. Бернат осмотрел каморку. Жара стояла невыносимая. Он не сразу понял, почему подмастерье привел его сюда: здесь были только инструменты и старое железо.

Бернат бросил на мальчика недоуменный взгляд. Тот, продолжая с упоением жевать, кивнул в сторону темного угла, дав понять, чтобы он шел туда.

На каких-то деревяшках, в поломанной плетеной корзине, брошенный и некормленый, лежал ребенок, ожидая смерти. Белая льняная рубашонка была грязной и изорванной. Бернат даже не мог выдавить крик, который рвался из горла. Это было глухое рыдание, едва похожее на человеческое. Он схватил Арнау и прижал его к себе. Малыш чуть зашевелился, очень слабо, но зашевелился.

— Сеньор приказал, чтобы ребенок оставался здесь, — услышал Бернат голос подмастерья. — Поначалу твоя жена приходила сюда по нескольку раз в день, чтобы покормить и успокоить его. — Глядя, как Бернат со слезами на глазах прижимает к груди тельце несчастного сына и пытается вдохнуть в него жизнь, подмастерье продолжил: — Первым был управляющий, твоя жена сопротивлялась и кричала… Я все видел, это произошло в кузнице. — Он показал отверстие в дощатой перегородке. — Но управляющий очень сильный… Когда все закончилось, вошел сеньор с солдатами. Твоя жена лежала на полу, и сеньор начал над ней смеяться. Затем стали хохотать все. С тех пор каждый раз, когда твоя жена приходила кормить ребенка, солдаты поджидали ее у двери. У нее не было сил сопротивляться. Вот уже несколько дней, как я ее не видел: она теперь появляется здесь редко. Солдаты… любой из них… хватают ее, как только она выходит из покоев доньи Катерины. И у нее уже нет времени дойти сюда. Иногда за всем этим наблюдает сеньор, но он только усмехается.

Не раздумывая ни минуты, Бернат поднял свою рубашку и спрятал под нее тельце сына, замаскировав его оставшейся буханкой хлеба. Малыш даже не шелохнулся. Подмастерье стремительно бросился к Бернату, когда увидел, что тот направился к двери.

— Сеньор запретил. Нельзя!..

— Отойди!

Мальчик попытался опередить его, но Бернат шел напролом, стиснув зубы. Придерживая левой рукой буханку хлеба и маленького Арнау, он схватил правой металлический прут, висевший на стене, и в отчаянии размахнулся. Прут опустился на голову мальчика как раз в тот момент, когда он уже выбегал из каморки.

Подмастерье рухнул на пол, не успев произнести ни слова. Бернат, даже не посмотрев на него, закрыл за собой дверь.

Выйти из замка Ллоренса де Беллеры не составило труда. Никто не мог подумать, что под рубахой у Берната спрятано исхудавшее тельце его сына. Проходя через крепостные ворота, он вспомнил о Франсеске и солдатах. В душе он был возмущен тем, что она даже не попыталась сообщить ему, в какой опасности находится их ребенок, что она не боролась за Арнау… Прижимая к себе сына, Бернат с горечью думал о жене, которую насиловали солдаты, пока Арнау ожидал смерти в замызганной корзине.

Почему он не встретил мальчугана-подмастерья раньше? Может, он умер?.. Закрыл ли он дверь в каморку?

Эти вопросы то и дело возникали в голове Берната, когда он бросился в обратный путь. Да, он закрыл дверь.

Он с трудом вспомнил, что сделал это.

Когда Бернат свернул в сторону и скрылся за первым поворотом извилистой тропинки, которая шла от замка, он достал из-под рубашки сына. Тусклые глаза ребенка казались неживыми. Малыш весил не больше буханки хлеба! Его ручки и ножки были такими худенькими… Что-то перевернулось в душе Берната, колючий комок подступил к горлу, а из глаз потекли слезы. Но он приказал себе не плакать, потому что знал: за ними обязательно будет погоня, спустят собак и… А если ребенок не выживет?..

Бернат сошел с тропинки и спрятался в кустарнике. Став на колени, он положил хлеб на землю и, взяв Арнау обеими руками, поднес малыша к своему лицу. Ребенок был неподвижен, его головка свесилась набок.