Калифорнийская славянка - Александр Грязев Страница 8

— Нет, — покачал головой шаман. — Туда нельзя. На том берегу земля чолбонов. Мы с ними не дружим, потому что они близки к испанцам.

— Тогда перекочуем ближе к океану в начало Долины Белых Людей. Где это?

— Там, — показали старейшины. — Вон за тем лесом. Недалеко оттуда река впадает в океан.

— Вот и пойдём в ту сторону немедля, — вставая, сказала Алёна. — Только не берегом, а лесом, чтобы следов меньше оставить.

Старейшины согласно закивали головами и вместе с Алёной вышли из хижины, где тотчас же были окружены соплеменниками.

Вдруг раздался громкий звук барабана: это шаман ударил рукой в свой бубен, подавая какой-то знак людям макома. И тотчас же наступила тишина, а все индейцы опустились на землю там, где застал их звук бубна.

Шаман Вывак поднял руку и заговорил.

— Что он говорит? — спросила Алёна Манефу.

— Он говорит, что боги дали им нового вождя, и что этот вождь — ты. Что зовут тебя Шаста, и ты будешь заботиться о людях макома и защищать их от врагов.

Закончив речь, шаман вновь ударил в бубен и все индейцы от мала до велика легли вдруг на землю перед Алёной лицами вниз.

— Вождь Шаста, — заключил шаман своё обращение к соплеменникам, — повелевает всем сейчас же собраться для перехода на другое место, в самое начало Долины Белых Людей у океанского берега.

Индейцы встали с земли и побежали к своим тростниковым хижинам. А мужчины подвели к Алёне красивого вороного коня под седлом. Конь, очевидно, был только что пойман после набега испанцев.

— Таких коней должен иметь каждый воин племени макома, — громко сказала Алёна.

Манефа перевела её слова и мужчины со старейшинами согласно закивали головами.

Отряд испанцев тем временем возвращался в свою миссию после набега на индейское поселение. Ехали молча. Так же молча и понуро шли, связанные одной верёвкой и окружённые всадниками, несколько темнокожих индейцев.

Лейтенант Лопес, ехавший с капитаном Муньосом впереди отряда, явно был доволен сегодняшним походом.

— Хорошо сходили, господин капитан, не правда ли, — сказал Лопес, оглядев солдат и пленников позади себя.

Пабло Муньос ответил не сразу. Он, как видно, не разделял настроения своего офицера.

— Улов хороший, не скрою… Но слишком дорогой ценой он достался нам, лейтенант. Мы потеряли троих наших солдат, не считая раненых. Такого ещё не бывало. Так что никакой радости я сейчас не испытываю.

— И всё это сделала какая-то белая женщина! — воскликнул Лопес. — И откуда только она там взялась?!

— Может быть, тебе это показалось, лейтенант?

— Нет! Это видели все мои люди. На ней было платье и… белые-белые волосы по плечам. Чудно здесь видеть такое, а придумать никак нельзя, — возбуждённо сказал Лопес.

— Уж не влюбился ли ты, Лопес, в эту белую женщину?

— Да, она была прекрасна, что и говорить! Хотя видел я её всего несколько мгновений… А, может быть, нам стоит возвратиться, господин капитан? — неожиданно предложил Лопес. — Позвольте, я отмщу за убитых солдат и приведу эту белую женщину в нашу крепость!

— Не смейте и думать об этом, лейтенант. Я не хочу терять людей из-за какой-то девки. Пусть даже и белой среди черномазых… Да я и не думаю, что они сейчас на прежнем месте ждут нас. Их надо опять искать. Придёт время — найдём, и будет эта белая девка наша, как наше всё это, — развёл широко руками Пабло Муньос.

— Так точно, господин капитан, — согласился Лопес. — Я сам буду её искать и обязательно найду, в чём даю вам слово офицера.

— Отлично, Лопес. Не сомневаюсь, — устало улыбнулся капитан.

Впереди показались крепостные строения миссии Сан-Хосе. Увидев их, отряд невольно прибавил шагу. Пленённые же индейцы почти побежали, окруженные всадниками…

…В эту ночь Алёне долго не спалось. Она то и дело беспокойно ворочалась на своём мягком ложе, возвращаясь мыслями к событиям сегодняшнего дня, да и ко всему тому, что приключилось с нею в последнее время. Только к середине ночи Алёна впала в полудрёму и ей примстилось вдруг, что будто бы она с любимым Ванечкой идёт по какой-то улке и, вроде, Ново-Архангельска. Вот они подходят к пристани, где стоит большой-большой корабль, а с него по трапу будто бы сходят на берег отец её Сысой с матушкой, правитель Баранов Александр Андреевич с помошником своим и другом отца Иваном Александровичем Кусковым. Все они проходят мимо, но её почему-то совсем не замечают. Народу же на берегу видимо-невидимо. Смотрит она кругом, а её Ванечки-то нету. Вдруг она услышала, его громкий голос: «Алёнушка, Алёна!» И тут же Ваню увидела. Он, будто-бы, зовёт её, но тоже не замечает. Она же пытается изо всех сил ему ответить, а сказать ничего не может, только стонет. И вдруг Алёна напряглась вся, громко, как ей казалось, крикнула и от крика своего проснулась… Голос Ванечки, зовущий её, был настолько явственный, что Алёна вскочила с ложа и выбежала из хижины.

Но на воле было темно и тихо, а рядом с хижиной никого не оказалось. Только увидела она звёздное небо над головой, да горящие костры по краям селения, у которых сидели мужчины, оберегая покой людей своего племени.