Угрюмое гостеприимство Петербурга - Степан Суздальцев Страница 8

Куда деваться от княжон?

А.С. Грибоедов

Начало бала было назначено на девять часов.

Граф Воронцов, Дмитрий и Ричард прибыли к Ланевским в одиннадцатом часу.

Когда они вошли в зал, почти все гости собрались.

Музыка скрипки и фортепьяно, стук каблуков по паркету, звон бокалов с искристым шампанским, лица прекрасных девушек в атласных платьях, блеск фамильных бриллиантов и золото эполет — высший свет Петербурга предстал перед молодым маркизом Ричардом Редсвордом.

— Владимир, любимый друг мой! — поздоровался Ланевский.

— Здравствуйте, Владимир Дмитриевич, — приветствовала князя Марья Алексеевна.

— Рад видеть вас в добром здравии, Марья Алексеевна, — улыбнулся Воронцов. — Поздравляю вас с днем рождения Софьи Михайловны. А вот и вы, виновница бала! Oh, belle! Vous êtes très belle, mademoiselle! [9]Будь я моложе, стал бы драться на дуэли, лишь бы добиться права танцевать с вами.

— Дорогой граф, слова ваши мне лестны и приятны, — ответила Софья, — и я буду рада принять от вас приглашение на танец.

— Сударыня, можете быть спокойны, — произнес Дмитрий, — граф Воронцов вас пригласит.

— Я рада, что вы вернулись, Дмитрий Григорьевич! — сказала Софья.

— И я, признаюсь, очень рад, Софья Михайловна, — улыбнулся Дмитрий, — во Франции я видел много, но не видел вас! Александр Юрьевич, мой вам поклон! И вам, княгиня Марья Алексеевна!

— Господа, дамы, — сказал Воронцов. — Разрешите мне представить вам моего гостя, молодого маркиза Ричарда Уолтера Редсворда.

Ричард выпрямился и учтиво поклонился присутствующим.

Музыка смолкла. Молчание. Напряжение. Удивление. Возмущение. Натянутые улыбки. Тишина. Звенящая, могильная тишина наполнила зал. Десятки глаз устремились на Ричарда.

И в тишине по залу эхом раздавался уверенный стук каблуков.

Из толпы вышел молодой человек в поношенном фраке. Он гордо подошел к Ричарду и поклонился.

— Маркиз, рад вас видеть, — произнес он уверенным голосом. — Мой отец — друг вашего отца. И я буду рад назвать вас своим другом. Смею представиться: князь Суздальский Петр Андреевич. — Он протянул Ричарду руку и улыбнулся.

Ричард пожал руку и улыбнулся в ответ.

— Владимир Дмитриевич, — приветствовал Воронцова Суздальский.

— Петр Андреевич, — поклонился Воронцов, — как здоровье вашего батюшки?

— Papа здоров, но мучится подагрой, — солгал Петр Андреевич, — потому он шлет привет и ждет вас в гости.

— Нижайший поклон Андрею Петровичу, — сказал Владимир Дмитриевич.

— Марья Алексеевна, все ждут мазурку, — заметил Суздальский. — Вы не окажете мне честь?

— Петр Андреевич, вы, право, издеваетесь! — улыбнулась Марья Алексеевна. — В моих летах — мазурку танцевать!

— Но вы, кажется, всего на три года меня старше, — улыбнулся Петр Андреевич.

— Ах, Петр Андреевич, вы обольститель и наглец, — рассмеялась Марья Алексеевна, — пригласили бы на мазурку Марию Михайловну: она скучает без вашего внимания.

— Вы позволите, Михаил Васильевич? — спросил Петр Андреевич.

— Буду счастлив видеть свою дочь в вашей компании, — ответил тот.

Петр Андреевич удалился, кивнув Ричарду и подмигнув Дмитрию. Последний протянул руку имениннице. Та приняла его приглашение, и они отправились танцевать.

— Рад знакомству, маркиз, — сдержанно поздоровался Демидов.

— Ричард, это мой друг, князь Александр Юрьевич Демидов, — представил товарища Воронцов.

— Взаимно, князь, — кивнул Ричард.

— Моя супруга, Анна Юрьевна, — сказал Ланевский, — сестра Александра Юрьевича.

Анна Юрьевна подала Ричарду руку, которую тот поцеловал.

— Княгиня Марья Алексеевна Ланская, — продолжал Михаил Васильевич.

Руки Редсворду Марья Алексеевна не протянула, но сделала реверанс. Молодой маркиз ответил ей поклоном.

— Прошу прощения, маркиз, я вас оставлю, — с улыбкой произнесла княгиня и, сделав легкий реверанс, ретировалась.

— А что же, маркиз, вы не танцуете? — поинтересовался Демидов.

— Я умею танцевать, — ответил Ричард.

— Когда я был в вашем возрасте, — вспомнил Александр Юрьевич, — я танцевал до упаду.

— Я не знаком с русским этикетом, — улыбнулся Ричард.

— Не стесняйтесь, маркиз, — ответил Демидов, — свет Петербурга похож на лондонский. Отчасти.

— В таком случае я вас оставлю. — Ричард поклонился и покинул их.

Он отошел от них немного и остановился. Щеки его пылали. Неприкрытая заносчивость была ему знакома, но явная враждебность, сокрытая под маской учтивости, вызывала у него недоумение. А та настойчивость, с которой Демидов пытался избавиться от него, казалась Ричарду просто-напросто грубой. Он медленно шел по залу, встречаемый улыбками молодых людей и провожаемый взглядами людей в возрасте.

И вдруг Ричард увидел ее. Она стояла в компании Дмитрия и Софьи Михайловны. Она была в белом атласном платье, обнажавшем мраморные ее плечи, на которые спадали несколько золотых локонов, выбившихся из-под безупречно собранных волос. Тонкие черты ее лица, прямой царственный нос, лебединая шея и темно-синие, цвета морских глубин, глаза. Без сомнения, это была она. Beauty. Нет, это слишком слабое слово для описания такой девушки.

Дмитрий о чем-то возбужденно рассказывал. Было видно, что он говорит для Софьи, но она слушала — о, с каким видом она слушала его друга! Какое царственное спокойствие в ее осанке, какое непередаваемо прекрасное выражение застыло в синих ее глазах!

Ричард уже почти подошел к ним и мог расслышать, о чем рассказывает Дмитрий. Он говорил о путешествии. Рассказывал о Пруссии, Бельгии, Франции.