Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис Страница 8

Осмелюсь предположить, что именно первая подпись под приказом может пролить свет на причину зачисления Александра Суворова именно в Семеновский полк. Подпись принадлежит подполковнику этого гвардейского полка А. И. Ушакову. В годы правления императриц Анны и Елизаветы при одном его упоминании люди, несомненно отважные, как-то внутренне подбирались и слегка бледнели, а субъекты, жизнью ученые и битые, отирали холодный пот, самопроизвольно выступавший на лбу, и резко меняли тему разговора. Ибо человек сей был генерал-аншеф, кавалер ордена Св. апостола Андрея Первозванного и начальник Тайной канцелярии розыскных дел.

Сидел он в канцелярии сей со дня ее основания в 1719 г. в бозе почившим и вечнодостойным памяти императором Всероссийским, отцом Отечества государем Петром Великим. Император, как известно каждому российскому верноподданному, учредил ее для следствия по делу о государственной измене недостойного титла своего наследника престола Российского царевича Алексея. Возглавил канцелярию граф П. А. Толстой, дипломат тонкий и славный, выманивший царевича из-под крыла императора германского лукавыми обещаниями об отцовском царевом прощении, каковое на деле обернулось допросами с пристрастием и осуждением на смертную казнь. Так вот Андрей Иванович, тогда майор лейб-гвардии Преображенского полка, с самого первого дня состоял в Тайной канцелярии в должности заместителя многомудрого графа Петра Андреевича. Царевич, как всем ведомо, в ночь перед казнью отдал богу душу в камере своей от причин, нам господа, к счастью, неведомых, и был похоронен впоследствии в Петропавловском соборе, правда, как-то сбоку, подальше от родителя своего. А вот канцелярия осталась, вобрала в себя ранее поминавшийся Преображенский приказ, и отныне россиянина, крикнувшего «знаю за собою слово и дело государево», волокли уже под белые руки не в бывый сей приказ, а в Тайную канцелярию. Государь Петр Алексеевич усердием гвардии майора был доволен весьма и пожаловал его чином бригадира по армии, а в 1721 г. произвел уже в генерал-майоры с оставлением майором в лейб-гвардии Преображенском полку, где САМ состоял полковником. Такова была доверенность ему от государя за заслуги сыскные и «пытошные». Матушка государыня Екатерина I пожаловала его уже генерал-поручиком. Императрица же Анна Иоанновна, дай Бог ей спокойно почивать под плитою мраморной – и упаси, Боже, от сего нас грешных, – никогда из-под нее более не вставать, сделала сего верного слугу государева в 1730 г. генерал-аншефом, в 1731 г. главой Тайной канцелярии, в 1733 г. пожаловала в подполковники лейб-гвардии Семеновского полка, где он, по примеру дяди своего, тоже считалась полковником. И теперь при дщери Петровой, государыне Елизавете Петровне, был он, Андрей Иванович, по-прежнему и генерал-аншеф, и Тайной канцелярии начальник, и л. – гв. Семеновского полка старший штаб-офицер, то есть замещал в нем саму государыню.

С этим-то «прекрасным» человеком и свела причудница-Фортуна в 1738 г. Преображенского гвардии капитана В. И. Суворова, когда «правил» он прокурорскую должность во время следствия по делу бывших князей Долгоруких, о чем мы уже говорили. Думается, что такое служебное сотрудничество не могло быть ими забыто, а потому и явился резон Василию Ивановичу записать сына своего именно в тот гвардейский полк, где начальствовал Ушаков.

Оформить все необходимые бумаги осенью 1742 г. для отца и сына Суворовых было незатруднительно, ибо государыня Елизавета Петровна, императорский двор, равно как и гвардия, находились тогда в Москве уже полгода после коронации. Уже через три дня после «определения полковых штапов» отрок Александр Суворов явился впервые в полковую канцелярию для заполнения опросного листа, или «сказки», из которой стало известно, что он в доме отца обучается «на своем коште» французскому и арифметике. Там же, кстати, было сказано, что «також и для обучения наук во Академиях записан не был». На следующий день, 26 октября, отец Суворов дал письменное обязательство принять на себя содержание сына и обучение его на время отпуска «указным наукам», речь о которых шла в «определении»: «арифметике, геометрии, планов геометрии, тригонометрии, фортификации, часть артиллерии и инженерства, а также иностранных языков, военной экзерции» ^[44]. Прошло чуть больше месяца, и 8 декабря в полковую канцелярию поступила расписка: