Арабо-израильские войны. 1956, 1967 - Шабтай Тевет Страница 79

Теперь способность армии защитить страну ставилась под сомнение, казалось, что неприступная стена рухнула, а арабская пропаганда на фоне концентрации египетских войск на Синае приобрела новое, зловещее значение, напоминавшее о Холокосте в Европе. И именно эта ассоциация вызывала гнев солдат.

Вновь и вновь израильская молодежь возвращалась мыслями к тому, что случилось тогда в Европе. Как оказалось возможным уничтожение сотен тысяч, миллионов евреев, которые шли на убой, как стада скота, не пытаясь сопротивляться, даже не плюнув в физиономии убийц?

Ответ пришел к ним в мае 1967 г. спонтанно. Евреев Европы некому было возглавить, объединить и направить, у евреев Израиля есть ЦАХАЛ. В него стеклись все закаленные изгнанники с Запада и Востока.

Память о прежних страданиях, которая толкала горожан в лавки и магазины, заставляя мешками закупать продукты, пробуждала в прибывших в свои части военнослужащих волю к борьбе. Те, кто в Освенциме беспомощно стоял перед мучителями, когда те выкалывали им лагерные номера, здесь превратились в львов. Если быть более точным, армия не только давала такой настрой, но армия, как крепкий костяк, надежная основа, объединяла всех способных воевать в едином порыве. В ЦАХАЛе рождалось ощущение, что есть нечто, надежно сплачивающее народ. Когда 28 мая премьер-министр спотыкался и заикался, обращаясь к гражданам с речью, один сержант, который слушал транзистор, лежа под маскировочной сеткой, произнес: «Леви, сын Деборы, давай-ка поговорим!»

Воля к борьбе охватила весь ЦАХАЛ, и это единодушие в стремлении к цели неизбежно чувствовали вожди политических партий. Им пришлось сформировать Правительство национального единства, в котором министром обороны стал генерал-майор Моше Даян. Даян был символом побед ЦАХАЛа. Перед своим назначением он, облачившись в форму генерал-майора, посетил армейские лагеря, и, где бы он ни появился, солдаты и офицеры встречали его радостными возгласами и аплодисментами. Это был человек, который расщелкал арабов как орешки: иорданцев и сирийцев в дерзких карательных рейдах десантников, а египтян — в молниеносной Синайской кампании.

30 мая Абд-эль-Насер продемонстрировал, что его цилиндр фокусника еще не опустел. Король Иордании Хусейн, архивраг Насера, перелетел из Аммана в Каир на личном самолете и подписал с Египтом договор о взаимной обороне, по условиям которого в случае войны иорданская армия встанет под командование Египта. Таким образом кольцо вокруг Израиля сомкнулось. Если Израиль по-прежнему будет тянуть время и сомневаться, к арабскому альянсу присоединятся даже не арабы. Недавно установленные Израилем связи с Азией и Африкой оказались под угрозой. У друзов есть поговорка, которая гласит: «Мы — с тем, кто победит». Такую философию разделяют народы Востока и не только они.

Правительство национального единства было сформировано 1 июня, и генерал-майор Даян получил в нем портфель министра обороны. До того Даян склонялся к мысли, что правительство и общество готовы примириться с блокадой Тиранского пролива, рассматривая это более как удар по экономике, вред от которого будет компенсирован изобретательностью и терпением евреев. Теперь же он не собирался прислушиваться к мнению, которое никогда не примет и с которым никогда не согласится армия.

В пятницу 1 июня генерал-майор Даян приехал в Министерство обороны в белой рубашке за рулем своего зеленого «Сааба». Он сделал это еще до того, как принял присягу в Кнессете. Друзьям, приветствовавшим его в министерстве, он сказал: «Народ избрал меня», и был совершенно прав.

Его назначение министром обороны стало результатом давления общества и выражения желания людей, служащих в вооруженных силах. С этой точки зрения, будет правильно утверждать, что в трудный час кризиса народ взял судьбу в свои руки. Люди хотели войны и хотели вести ее со всей яростью, на какую только были способны.