Через годы и расстояния. История одной семьи - Олег Трояновский Страница 79

Случаи, когда дипломаты подавали бы в отставку ввиду несогласия с политикой своего правительства, крайне редки. Я о таких случаях просто не слышал. В то же время ворчание по поводу того, какую линию ведет собственное правительство, приходилось слышать довольно часто. Послам западных держав в ООН – США, Англии, Франции, естественно, не доставляло удовольствия много раз применять свое право вето или угрожать его применением, когда развивающиеся страны обращались в Совет Безопасности с жалобами на те или иные действия Южной Африки или Израиля. Некоторые из наших западных коллег пытались скрыть свою неудовлетворенность остротами. Английский посол однажды сказал мне: «Знаете, применять право вето – это все равно что совершать прелюбодеяние. Первый раз ты чувствуешь какие-то угрызения совести, но зато потом – сплошное удовольствие». Поскольку я за девять лет использовал право вето только три раза, то мне так и не пришлось испытать удовольствия, о котором иронически говорил мой английский коллега.

Если говорить о профессионализме дипломатов различных стран в ООН, то, на мой взгляд, высокий рейтинг заслужили представители Великобритании. Сказывались как многолетние традиции английской дипломатии, так и строгие требования, предъявляемые при приеме на государственную службу в этой стране. Конечно, в наше время Великобритания уже не играет той лидирующей роли в международных делах, которая ей принадлежала на протяжении нескольких веков, вплоть до окончания Второй мировой войны. Сейчас ориентация на США значительно ограничивает ее международные инициативы, в том числе и в ООН. Тем не менее такие дипломаты, как Энтони Парсонс или Джон Томсон, которые были моими коллегами в 70-х и 80-х годах, играли заметную роль в этой международной организации. Их можно отнести к лучшим представителям английской дипломатической школы.

Гораздо более пестрым был список постоянных представителей США. За девять лет моей работы в ООН сменилось пять американских послов. Это были совсем разные люди, профессиональный уровень которых колебался от весьма высокого до посредственного. Такая высокая амплитуда объясняется самой системой назначения послов в США, когда каждый новый президент сменяет половину всех американских послов и назначает новых с учетом их партийной принадлежности, лояльности, а часто и сумм, внесенных ими в избирательный фонд. Что касается назначения постоянных представителей при ООН, то здесь в большей степени учитывалась квалификация кандидатов, поскольку работа в Нью-Йорке все время была на виду у публики и средств массовой информации. Те или иные неосторожные высказывания или ошибки американского представителя могли нанести серьезный политический ущерб администрации, тем более что некоторые послы США при ООН одновременно назначались членами кабинета министров и для участия в его заседаниях периодически выезжали в Вашингтон.

Пожалуй, наиболее яркой фигурой среди американских послов был Эндрю Янг, близкий сподвижник Мартина Лютера Кинга во время массового движения негров, или афроамериканцев, как теперь принято говорить в США, за свои права. Он был назначен послом при ООН президентом Картером, который искал пути улучшения отношений со странами Африканского континента и в целом с Движением неприсоединения и, видимо, считал, что либерально настроенный американец с африканскими корнями будет наиболее подходящей фигурой для этих целей. За время пребывания в ООН Янг действительно во многом преуспел на этом поприще. Я бы добавил, что в отличие от многих американцев он не драматизировал сближение Советского Союза с рядом стран Африки, таких как Эфиопия, Ангола, Мозамбик. Не без основания, на мой взгляд, он говорил, что, пока эти страны отстаивают свою независимость, им нужно оружие, и они обращаются к СССР. Когда же их положение укрепится, им нужна будет экономическая помощь, и тогда они повернутся лицом к западным странам, прежде всего к США.

Эндрю Янг вел себя довольно свободно в ООН. Иногда он выходил за рамки присущей профессиональным дипломатам осторожности. Помню случай на обеде у посла Нидерландов. Тогда у президента Картера возникли серьезные разногласия с американскими нефтяными монополиями. Беседуя с группой послов, Янг сказал: «Если так будет продолжаться, президента могут и убить». На восклицание одного из присутствующих: «Что вы говорите, господин посол!» – Янг ничтоже сумняшеся ответил: «Что вы хотите, такова моя страна». Подобная свобода мыслей и действий в конечном итоге привела к тому, что дипломатическая карьера Янга преждевременно прервалась. Однажды он в неофициальной обстановке встретился с представителем Организации освобождения Палестины. Видимо, это было сделано без согласования с государственным департаментом. Произраильские организации США и средства массовой информации подняли по этому поводу большой шум: как это представитель Соединенных Штатов при ООН встречается с террористами! Хотя через несколько лет само правительство Израиля вступило в переговоры с этими самыми «террористами». Президент Картер предложил Янгу подать в отставку, что он и сделал.

Его сменил Дональд Макгенри, тоже афроамериканец. Это был вдумчивый, осторожный работник высокой квалификации, который добросовестно защищал интересы США. Впрочем, его пребывание на посту посла при ООН продолжалось сравнительно недолго. В ноябре 1980 года он пригласил нас с женой к себе домой, чтобы вместе следить за поступавшей по телевидению информацией о результатах президентских выборов. В тот вечер почти сразу стало очевидно, что Картер потерпел сокрушительное поражение от Рейгана.

На этом закончилась и дипломатическая карьера Макгенри, которого сменила назначенная Рейганом Джин Кирпатрик, о ней я уже упоминал. Это была весьма самоуверенная, идеологизированная, но не очень хорошо разбиравшаяся в международной политике дама. Впрочем, она пользовалась большой популярностью в крайне правых кругах американского истеблишмента. Президент Рейган однажды даже назвал ее «нашей Жанной д’Арк».

Ее сменил генерал Уолтерс, полиглот, бывший военный разведчик, специализировавшийся на Латинской Америке. Мы с ним познакомились еще в 1955 году на Женевском совещании глав государств четырех держав, где он переводил президента Эйзенхауэра на французский, а я Хрущева, Булганина, Молотова и Жукова – на английский. Как и многие другие разведчики, это был неглупый человек и вполне приятный собеседник. К тому же он появился в ООН в середине 80-х годов, когда холодная война начала смягчаться и у обеих сторон появились ростки понимания необходимости поиска путей к сближению позиций.

Некоторые представители США в неофициальных разговорах иногда жаловались на то, что Нью-Йорк слишком близко расположен к Вашингтону. Они постоянно находились под неусыпным оком Белого дома и государственного департамента. А это, по их словам, высвечивало их малейшую оплошность и сковывало инициативу.

Был даже такой случай. В Совете Безопасности рассматривался один из острых аспектов ближневосточной ситуации. Наш американский коллега Дональд Макгенри получил из Вашингтона (видимо, из государственного департамента) указание не возражать против проекта резолюции, что он и сделал. Однако в конце того же дня поступили более строгие инструкции (как я понял, уже из Белого дома) потребовать исключить из текста резолюции одно или два прямых упоминания Израиля. Бедному Макгенри пришлось немало попотеть, чтобы задним числом добиться изменения уже согласованной резолюции. Потом он в сердцах говорил, что в следующий раз пусть те люди в Вашингтоне, которые сочиняют эти указания, сами и добиваются их выполнения.