Странствия хирурга. Миссия пилигрима - Вольф Серно Страница 79

— Нет, господин профессор.

— Хорошо. А чтобы изучить человеческое тело, его нужно вскрыть. Для чего опять же надобен не только разнообразнейший инструментарий, но и?..

— Желтые туфли!

Выкрик вызвал приглушенные смешки, однако на лице Крючка не дрогнул ни один мускул. На нем и в самом деле сегодня была пара тех самых желтых туфель, которые Витус пронес по всей Северной Италии. Это был подарок друзей, принятый профессором с благодарностью, поскольку одежда и обувь не входили в сферу его интересов, и одет он был всегда более чем скромно.

— …но и механически безупречные приборы, — закончил он бесстрастно. — Кстати, функциональность инструмента — самое важное, господа. Все остальное второстепенно. То же самое относится и к обуви. Если она хорошо подогнана по ноге и не трет, она может быть даже желтого цвета.

На этот раз смех вызвала его реплика.

Однако Крючок опять не моргнул глазом, а лишь чуть приподнял руку — мгновенно воцарилась тишина. В его глазах промелькнула легкая усмешка, ибо он прекрасно знал: именно своей спокойной и остроумной манерой преподавания он снискал любовь студентов Падуанского университета. Профессор взял специальный нож и протянул его Магистру, попросив того сбрить чересчур густую растительность на спине покойника. Затем вооружился скальпелем, выбрав инструмент с самой длинной ручкой, и торжественно объявил:

— Начинаем, мои дорогие студиозусы! Кирургик, возьмите заблаговременно крючки. Крайне важно всегда иметь под рукой крючки!

Не обращая внимания на очередное хихиканье и убедившись, что Магистр свою часть работы выполнил безупречно, он с помощью Витуса начал препарировать нижнюю часть спины. Действуя быстро и ловко, Джироламо в своей обычной манере непрестанно задавал студентам вопросы, в числе прочих и не имевшие прямого отношения к его действиям.

— Что случилось anno 1543? — спросил он, неожиданно вскинув голову.

— Anno 1543 в Базеле вышел фолиант под названием «De humani corporis fabrica» [34], сокращенно называемый «Fabrica», — ответил за товарищей Карло.

— Верно. А что представляет свой «Fabrica»!

— Собрание анатомических рисунков, с помощью которых мы можем понять, как выглядит и функционирует человеческий организм, господин профессор.

— И кто автор сего фолианта?

— Андреа Везалий.

— Верно. Он как врач и автор отвечает за содержание. А кому принадлежат рисунки, коих в общей сложности более двухсот пятидесяти в семи томах!

— Тициану, господин профессор.

— И да и нет, сын мой! Правильно, потому что Тициано Вечеллио всегда фигурирует как автор рисунков. На самом же деле их выполнил его ученик Стефан фон Калькар. Вот так. Но вернемся к Андреа Везалию: кто он был такой?

На этот раз ответил другой студент:

— Знаменитый врач и анатом. Его настоящее имя Андрис ван Везель, поскольку его семья родом из Везеля, что в Германии. Сам он родился в Брюсселе, учился в Монпелье и Париже, получил степень доктора хирургии в Базеле, был лейб-медиком Карла V и Филиппа II.

— Верно, — кивнул Крючок, вновь склонив голову над трупом. — И, между прочим, он был одним из самых знаменитых ученых, когда-либо преподававших в нашем прекрасном университете. Ему мы обязаны многими значительными открытиями в медицине. Господин Магистр, будьте так любезны, принесите мне маленький скелет, стоящий там, в глубине. Да-да, именно этот. Поставьте его сюда, возле препарированного таза покойника. Вот так, хорошо. Спасибо.

Крючок выпрямился в полный рост, склонил голову набок и попросил полной тишины.

— Итак, господа, — произнес он, указывая на скелет, — поскольку вы уже кое-чему научились у меня, вы, конечно, знаете, что этот костяк принадлежит не человеку, а обезьяне. На первый взгляд, он полностью соответствует нашему, если не принимать во внимание его меньшие размеры и иную форму черепа и ног. Однако в том, что касается количества костей, никаких отличий нет. Кстати: сколько костей у человека?

— Двести шесть, господин профессор. — Это был опять Карло.

Крючок добродушно кивнул:

— Похоже, юные господа, мои усилия чему-нибудь научить вас не совсем уж прошли даром.

Гася смех движением руки, он снова спросил:

— А сколько костей составляют скелет руки? А ноги? А головы?

Не дождавшись ответа, профессор милостиво ответил сам:

— Рука — двадцать семь, нога — двадцать шесть, голова — тридцать три. На следующих лекциях я рассчитываю, что вы будете в состоянии показать мне и назвать каждую кость в отдельности. Однако вернемся к обезьяне. Я сказал, что ее скелет в целом не имеет отличий от нашего. Так вот, мои дорогие студиозусы, действительно ли это так? Присмотритесь повнимательнее к поясничному отделу того и другого.

Крючок сделал шаг в сторону и замолчал.

Витус, у которого было время провести сравнение, уже обнаружил отличие, однако молчал. В конце концов, он ведь был не студентом, а прозектором.

Пауза затянулась, и Крючок уже начал нетерпеливо шаркать ногами, когда наконец Карло взял слово:

— Господин профессор, нам кажется, что мы обнаружили у обезьяны отросток поясничного позвонка, отсутствующий в человеческом скелете. — Он указал на маленький остистый нарост.

— Вам кажется совершенно правильно. Пусть даже вам потребовалась целая вечность, чтобы заметить различие. С этим отростком, кстати, связана одна история. Еще Гален… Кстати, кто такой был Гален?

— Знаменитый римский врач греческого происхождения, господин профессор! — бодро выкрикнул один из юношей.

— И к тому же искусный хирург и превосходный анатом, не говоря о множестве других его талантов, разумеется. Клавдий Гален упоминает вышеозначенный отросток в своих работах. Многие из моих досточтимых коллег поэтому решили, что он сделал ошибку, описывая человеческий скелет, и лишь Везалий доказал, что старый врач имел в виду вовсе не человеческий скелет, а обезьяний. Да, «познание организма изнутри», как еще называют анатомию, изобилует недоразумениями и ошибками.

— Совершенно верно, господин профессор.

— В следующий раз, мои дорогие студиозусы, я ожидаю, что вы сами возьмете в руки скальпель. Ибо каждый, кто хочет стать настоящим врачом, должен уметь обращаться с крючками, пилой, ножом и скальпелем. Или, говоря словами великого Парацельса: «Ежели он не хирург вдобавок, то и стоит как истукан, аки обезьяна нарисованная».

Студенты опять засмеялись, и даже Крючок позволил себе легкую усмешку.

— Обезьяна возвращает нас к нашему скелету, к нашему трупу и к Везалию, неустанно повторявшему: «Аутопсия суть восприятие собственными органами чувств. Ощупайте и прочувствуйте своими органами чувств!» Именно этого я и ожидаю от вас.