Леонид Гайдай - Евгений Новицкий Страница 79

Наиболее известным произведением творческого тандема и у нас, и за рубежом считаются именно «Двенадцать стульев», о чем косвенно свидетельствует и то, что кинематографисты обращаются к этому роману гораздо чаще, чем к «Золотому теленку». Первая экранизация появилась еще в 1933 году в Польше (туда же было перенесено действие, а герои, соответственно, стали поляками). В 1936-м на этот же сюжет был снят английский фильм «Пожалуйста, сидите!». 1938 год ознаменовался появлением картины «13 стульев», произведенной в фашистской Германии. Не отставали и итальянцы, в 1939-м выпустив фильм «В бегах за наследством» на всё тот же сюжет.

После войны поток экранизаций (как правило, очень вольных) возобновился: в деле освоения первого романа Ильфа и Петрова отметились кинематографисты США (1945), Швеции (1945), Бразилии (1957), ФРГ (1957), Кубы (1962) и т. д.

В СССР первые экранные «Двенадцать стульев» появились в 1966 году — это был одноименный двухсерийный телеспектакль, поставленный известным мастером жанра Александром Белинским на Ленинградском телевидении. Роль Остапа Бендера исполнил Игорь Горбачев, а второго главного персонажа — Кису Воробьянинова — сыграл Николай Боярский.

Наконец, в 1968 году состоялась премьера фильма Михаила Швейцера «Золотой теленок», ставшая первой в мире экранизацией одноименного романа. Картина получилась превосходной, а ее режиссеру мы можем сегодня быть благодарны по еще одной причине: если бы Швейцер не стал снимать «Золотого теленка», возможно, не был бы реализован и гайдаевский замысел — «Бриллиантовая рука». Ведь Гайдай намеревался экранизировать первый роман Ильфа и Петрова сразу после «Кавказской пленницы», и только запуск картины Швейцера оказался тем решающим доводом, благодаря которому кинематографическое начальство смогло убедить Леонида Иовича повременить.

Однако во время съемок «Бриллиантовой руки» возникла серьезная угроза, что гайдаевские «12 стульев» не состоятся — их успел «забронировать» за собой Георгий Данелия.

Эта история пересказывалась разными людьми, в том числе Иваном Фроловым в его книге о Гайдае:

«Я долго добивался экранизации «Двенадцати стульев», несколько раз проходил по всем инстанциям, — рассказывает Гайдай. — А потом вдруг узнал, что этот роман собирается ставить Гия Данелия. Там уже всё на мази. Я, конечно, расстроился. Но ничего не поделаешь — пришлось распрощаться со своей мечтой. И вот однажды, представляешь, подходит Гия и спрашивает: «Леня, хочешь ставить «Двенадцать стульев»?» Я отвечаю: «Это мечта моей жизни» «Бери и начинай», — говорит Гия. «А ты?» — спрашиваю. «Пока готовился, у меня всё перегорело, — говорит Гия. — Я уже не знаю, как этот роман ставить». Ну я сразу за дело…»

Гайдай, несомненно, мог бы и сам написать хороший сценарий по своему любимому произведению, но, видимо, за последние годы он слишком привык работать в соавторстве. Поэтому для совместной кинодраматургической работы Леонид Иович привлек известного писателя-сатирика Владлена Бахнова, который ранее сотрудничал с Костюковским (еще в то время, когда Слободской работал исключительно в соавторстве с Дыховичным). Гайдай мог видеть комедии Вениамина Дормана по бахновским сценариям — «Штрафной удар» (1963) и «Легкая жизнь» (1964), — изрядное остроумие которых очевидно. Но, пожалуй, решающим аргументом в пользу Бахнова послужило его соседство с Гайдаем — оба жили на улице Черняховского и хорошо знали друг друга.

Фильм по роману Ильфа и Петрова Гайдай изначально намеревался снимать в Экспериментальном творческом объединении, возглавляемом Григорием Чухраем, который давно звал к себе самого успешного кинорежиссера страны, каковым Леонид Иович являлся на всём протяжении второй половины шестидесятых годов. В марте 1969 года сценарно-редакционная коллегия ЭТО одобрила заявку Владлена Бахнова на написание сценария по «Двенадцати стульям». Бахнов сразу приступил к работе, а Гайдай с операторами выехал на поиски натуры. Действие романа разворачивается в разных местах Советского Союза, и режиссер в фильме намеревался по возможности следовать литературному маршруту Бендера и Воробьянинова.

Операторов в этот раз было двое: Сергей Полуянов, с которым Леонид Иович снимал «Долгий путь», и Валерий Шувалов — новый человек в гайдаевской команде (и в ней не задержавшийся). Художником-постановщиком картины стал Евгений Куманьков, специализировавшийся на оформлении экранизаций классиков XIX века («Капитанская дочка», «Мертвые души», «Метель»). Композитором в четвертый раз у Гайдая стал блистательный Александр Зацепин.

Была собрана команда, найдена натура, оставалось самое важное — подбор актеров. Но перед этим создателям будущего фильма предстояло традиционное прохождение через горнило предварительных худсоветов. 11 августа в ЭТО обсуждали уже законченный к тому времени литературный сценарий, написанный Бахновым вместе с Гайдаем.

«А. Мачерет: Сценарий располагает к тому, чтобы его хвалить. Эта вещь прежде всего веселая. Сценарий лишен того, что мы называем вульгарным социологическим смыслом. Но за этой легкостью и игривостью должен стоять определенный общественный смысл. Иной раз в сценарии для меня не хватало остроты социальной характеристики. Герои должны быть не только смешны, но и современны с точки зрения современных пороков. Необходимо дать сценарию острый социальный посыл.

В. Хотулев (сценарист, режиссер, журналист, член сценарной коллегии «Мосфильма». — Е. Н.): Трудность экранизации этой вещи, на мой взгляд, заключается в том, что необходимо аттракцион слова перевести в аттракцион изображения. Есть опасность, что при экранизации может исчезнуть аромат книги.

М. Качалова (редактор «Мосфильма». — Е. И.): Хоть и говорят, что есть нестареющие вещи, всё же они стареют. Я убедилась в этом, перечитывая Ильфа и Петрова. Сценарий я начинала читать с большой тревогой. Слишком памятна нам история с «Золотым теленком». Фильм Швейцера не состоялся. Сценарий «12 стульев» сделан на редкость деликатно и добротно. Соблюдена событийная канва, сценарий написан с большим уважением к книге… Меня встревожило одно обстоятельство: Гайдай, по-моему, стал очень серьезным. Он стал вдруг академичен. Я хочу, чтобы он озоровал по-гайдаевски и в то же время по-новому. Сценарий, на мой взгляд, слишком респектабелен. Я призываю идти по линии принцессы Турандот, грубо говоря…

Л. Гайдай: Я считаю, всё дело в том, как сделать. Не всякую эксцентрику можно записать литературно. Мы рассчитываем на то, что очень много зрителей, которые не читали роман…

В. Бахнов: Мы прекрасно понимали, что нельзя объять необъятное. У каждого из нас есть свои любимые места в романе. Мы не делаем фильм из расчета — угодить всем…»

Худсовет одобрил сценарий, но взбрыкнуло Главное управление художественной кинематографии, откуда Гайдаю пришла вот какая отповедь: «Прежде всего сценарий оставляет ощущение монотонного чередования эпизодов, похожих, по сути своей, один на другой. Это, несомненно, противопоказано для комедии. Очевидно необходимо, чтобы при разработке режиссерского сценария было произведено некоторое сокращение эпизодов. Далее в сценарии произошло смещение акцентов — от остросатирических у Ильфа и Петрова к юмористическим — у В. Бахнова. Но очевидно, что в сценарии и фильме должна прозвучать злость и насмешка над представителями старого мира. Экранизация должна явиться в то же время, как и предлагают авторы сценария, озорной, жизнерадостной и эксцентрической комедией».