Ржев — Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина - Вячеслав Меньшиков Страница 78

(Выделено мной. – В. М.) [17]

Комментируя эти ценные для историков данные полковника Гелена, интересно отметить, что речь в них идет больше о северном участке немецкого фронта под Сталинградом, где была дислоцирована 3-я румынская армия. А вот вторая часть «клещей» Красной армии, действия ее левого крыла Сталинградского фронта, в анализе Гелена как бы вообще не просматривается. Можно предположить, что и «Макс» все больше сообщал в Берлин о прибытии резервов на северный участок немецкого фронта под Сталинградом, как бы отвлекая внимание фашистских стратегов от замысла именуемого «клещи», или «окружение». Ведь там находилась важнейшая для снабжения 6-й армии железная дорога Морозовск – Сталинград, которую, по мнению Гелена, и стремились перерезать накапливаемые советские войска.

Никаких волнений или слов о возможном окружении немецких частей, решающем сражении в этот период не было высказано Геленом. Это также важный вывод по маскировочной работе советской Ставки ВГК в своем стратегическом замысле: ей удалось ввести верховное германское командование в нужное заблуждение, что главные усилия русские предпринимают на западном направлении своих фронтов, а под Сталинградом Красная армия пытается хотя бы отстоять этот город и отрезать части вермахта от их баз снабжения.

На остальных же участках советских фронтов действия будут идти в зависимости от расклада на них конкретных боестолкновений. Что называется, чья и где возьмет. Да и в ряду других пунктов будущих планируемых наступлений Ржев мог выделяться особо. Но по картам боев и по тому, что этот город достаточно давно упоминается среди главных ударов на 1942 год, активно снабжается резервами и др., отделу Гелена совсем было нетрудно сделать вывод, что максимум своих военных возможностей Сталин направляет на Ржевско-Вяземский плацдарм. Исходя из этого, вермахту именно там следует ждать главного удара русских. [18]

Так достигалась дезинформация гитлеровцев. Но фашисты были настороже и как могли оберегали группу армий «Центр» от будущего мощного удара советских вооруженных сил. Полковник Р. Гелен пишет в своих мемуарах, делая вывод к размышлениям об анализе положения на Восточном фронте:

«…Для будущих историков хочу подчеркнуть:…в генеральном штабе высказывалось мнение о целесообразности немедленного вывода 6-й армии из окружения. Это нужно было сделать обязательно, учитывая, что у нас не хватит сил для деблокирования армии Паулюса. За отход немецких войск от Сталинграда говорило и то обстоятельство, что мы не смогли бы организовать ответный контрудар из-за нехватки резервов: на других направлениях наши войска были скованы активными действиями русских…» (Выделено мной. – В. М.) [19]

Сегодня много документов, относящихся к планированию Сталинградского контрнаступления, еще остаются секретными. Поэтому их почти нет и в изданном двухтомнике документов «Сталинградская битва» (ОЛМА-Пресс, 2002). Но в любом случае стратеги воюющих сторон понимали, что удар с юго-запада грозил окружением немецкой группировки у Сталинграда. Однако Гитлер упорно не хотел отводить войска к Дону – это бы означало признание краха его как Верховного главнокомандующего и всей стратегии немцев на Восточном фронте.

Более того, почти до самого дня контрнаступления войска 6-й армии продолжали активные боевые действия в Сталинграде, пытаясь сбросить советские части в Волгу. Это лишило немецкое командование возможности предпринять привычный для гитлеровских частей маневр – перебросить часть дивизий 6-й армии из города для укрепления флангов, обороняемых гораздо менее боеспособными румынскими частями. Но, как говорят, поезд ушел.

21 ноября 1942 года немцы раскрыли намерения противника окружить 6-ю армию, а через три дня – 24 ноября – кольцо советских войск вокруг нее замкнулось. Так советские разведчики и под Сталинградом сделали все для того, чтобы ввести фашистов в заблуждение.

Искушенный историк разведки Владимир Лота приводит данные о том, что сообщение «Макса» от 4 ноября 1942 г. сослужило свою службу:

«До начала контрнаступления под Сталинградом оставалось менее двух недель. И наконец, 7 ноября 1942 года в ГРУ была получена срочная радиограмма от “Доры" следующего содержания: “Молния. ОКБ ожидает большое зимнее наступление Красной армии на участке между Великими Луками и Ржевом… ОКВ считает, что советское главное командование готовит наступление сравнительно небольшими, но подвижными армиями, так же, как и зимой прошлого года. Дора“».

Эта короткая радиограмма была немедленно доложена начальнику военной разведки. И. Ильичев, который с августа 1942 года стал исполнять должность начальника ГРУ и входил в числе немногих посвященных в замысел Ставки по организации отвлекающей операции советских войск. Только этим можно объяснить характер его резолюции на бланке радиограммы. Крупными буквами размашисто, как бы торопя исполнителей, генерал Ильичев написал: «Т. Сталину, т. Жукову, т. Василевскому, т. Онянову. Сообщение “Доры”, направлявшего в Центр только достоверную и важную информацию по военным и военно-политическим вопросам, свидетельствовало о том, что в германском генеральном штабе поверили донесениям немецкой военной разведки о том, что Красная армия готовит наступление на центральном участке фронта…». Таким образом, можно было сделать вывод, что усилия по организации и проведению отвлекающей операции были не напрасными. [20]

Здесь нужно отметить, что информация, которая шла «наверх», строго дозировалась и доводилась до каждого исполнителя только в части, его касающейся. В разведке внимательнейшим образом соблюдали правила передачи исполнителям совершенно секретных данных. Поэтому ничего не было удивительного в том, что генерал армии Г. К. Жуков, как и некоторые другие военачальники и государственные лица, мог не входить в число посвященных в операцию «Монастырь». Отсюда следует такой вывод: значит, по каким-то причинам, конечно, и по данной команде сверху, знать им об операции не было никакой нужды. А вот о том, что Верховный требует защитить Москву, его военным советникам было хорошо известно. Они и выполняли эти команды с большим старанием.

Но Георгий Константинович стал все-таки невольным участником операции «Монастырь», хотя и ничего не знал о ней. В каком качестве?

Он в процессе этой дезинформационной отвлекающей операции стал, может быть, даже не сознавая этого, одним из главных признаков ее серьезности и важности. Конечно, для противника. Ведь ни для кого не было особым секретом, что немецкая разведка внимательно следила за передвижениями по фронтам именно генерала армии Г. К. Жукова и считала, что там, где он находится, необходимо ждать главного наступления русских.

По его воспоминаниям, место, где Георгию Константиновичу необходимо руководить той или иной военной операцией, определял, естественно, только Верховный главнокомандующий, который это сделал и 13 ноября 1942 года. Но, как бы для порядка или по своей внутренней дипломатии, он дал шанс своим ведущим военным советникам самим выбрать, кто будет командовать в Сталинграде, а кто под Ржевом: «Кто возьмется за руководство Западным фронтом?» – такой вопрос задал будущим маршалам Иосиф Виссарионович.