О судьбе и доблести - Александр Македонский Страница 78

(3) Все, например, утверждают, что рану эту Александр получил у оксидраков. На самом же деле случилось это у маллов, независимого индийского племени; город, где ранили Александра, принадлежал маллам, и поразили Александра маллы. Они думали начать войну, уже соединившись с оксидраками, но Александр пошел через безводную пустыню, чтобы опередить их и не позволить этим племенам взаимно помочь друг другу.

(4) Подобным же образом все утверждают, что последняя битва с Дарием, когда Дарий обратился в бегство, конец которому положил только его арест и смерть перед самым приходом Александра, произошла при Арбелах; ей предшествовало сражение на Иссе, а первая конная битва произошла на Гранике.

(5) Конная битва была действительно при Гранике; при Иссе опять-таки было сражение с Дарием, но Арбелы отстоят от места последнего сражения между Александром и Дарием на 600 стадиев или на 500 стадиев: одни писатели дают первое, самое большое расстояние, другие – второе, самое маленькое.

Птолемей и Аристобул говорят, что эта последняя битва произошла у Гавгамел возле реки Бумела. (6) Гавгамелы же это не город, а большое селение; место это вовсе неизвестно и название его неблагозвучно. Поэтому, думаю я, Арбелы (это город) и прославили как место такого великого сражения.

Если можно представить себе, что оно произошло при Арбелах, отстоящих на таком расстоянии, то можно утверждать, что маламинская битва случилась у Коринфского перешейка, а битва при эвбейской Артемизии – у Эгины или Суния.

(7) Что касается тех, кто прикрыли Александра своими щитами, то Певкеста называют единодушно все; относительно же Леонната и Абрея– «двудольника» известия расходятся. Одни пишут, что Александра ударило по шлему бревном; он упал, так как голова у него закружилась, но затем вскочил, и тут стрела, пробив панцирь, вонзилась ему в грудь. Птолемей, сын Лага, говорит, что Александр получил только одну рану в грудь.

(8) Самой же большой несообразностью в этих историях об Александре я считаю следующее. Некоторые пишут, что Птолемей, сын Лага, поднялся по лестнице за Александром вместе с Певкестом и закрыл упавшего царя щитом, почему и получил прозвище «Спасителя».

Между тем сам Птолемей пишет, что он в этом сражении не участвовал, а бился в других местах и с другими варварами, предводительствуя сам войском. Да будет сделано мной это отступление: пусть узнают потомки, каких трудов стоит рассказать о великих событиях и бедствиях.

12

Пока Александр оставался на месте, залечив свою рану, в лагерь, откуда он выступил на маллов, пришло известие, что он умер от раны. Сначала все солдаты рыдали, передавая друг другу этот слух.

Когда плач утих, всеми овладело чувство растерянности и беспомощности: (2) кто поведет войско? (многие военачальники пользовались, по-видимому, одинаковым уважением и у самого Александра, и у македонцев); останутся ли они в живых на своем пути домой, когда кругом них столько воинственных племен, готовых преградить им путь? одни из них вовсе не покорились и готовы мужественно отстаивать свою свободу, а другие восстанут: Александра ведь бояться уже нечего.

Реки, лежащие на их пути, показались им непереходимыми: без Александра все представлялось безвыходным и неодолимым. (3) Когда же пришло известие, что Александр жив, они едва допустили, что это возможно; тому, что он выживет, не верили. Когда от него пришло письмо, что он довольно скоро прибудет в лагерь, то большинство от великого страха не поверило и этому: предполагали, что это выдумка телохранителей и стратегов.

13

Александр, обдумав эти известия и боясь, как бы среди солдат не начались волнения, велел, только что оправившись, везти себя к берегам Гидраота (лагерь находился при слиянии Гидраота и Акесина; войском здесь командовал Гефестион, а флотом Неарх). Когда судно, на котором находился царь, приблизилось к лагерю, Александр велел убрать, чтобы его все видели, палатку с кормы.

(2) Солдаты еще не верили, думая, что везут тело Александра. Наконец, судно пристало к берегу, и он протянул руку к толпе. Поднялся крик; одни воздевали руки к небу, другие протягивали их к Александру. От неожиданности у многих текли невольные слезы. Когда Александр вышел на берег, щитоносцы принесли ему кровать; он потребовал себе коня.

(3) Когда его увидели опять верхом на коне, по всему войску пошел такой шум, что откликнулись эхом и берега, и соседние леса. Подъехав к палатке, он сошел с коня, чтобы увидели, что он держится на ногах. Солдаты подходили к нему со всех сторон; касались его рук, обнимали колени, трогали самую одежду; некоторые только смотрели, стоя неподалеку, и уходили, благославляя его. Его осыпали лентами и цветами, которые есть в это время в Индии.

(4) Неарх рассказывает, что Александра сердили друзья, бранившие его за то, что он лично ввязывается в сражение: сражаться – это дело солдата, а не полководца. Мне кажется, что Александр сердился на эти речи, сознавая их справедливость; он понимал, что заслуживает порицания.

И все-таки он не мог совладать с собой (так иные уступают зову наслаждений) и бросался в гущу боя: до того разгоралось у него сердце и так хотелось ему прославиться.

Неарх говорит, что какой-то пожилой беотиец (имени его он не называет), узнав, что Александра и рассердили и огорчили упреки друзей, подошел к нему и сказал на беотийском наречии: «Александр! действовать – дело мужей», – и он привел один ямбический стих, смысл которого таков: кто действует, тот должен и терпеть. Человек этот сразу же приобрел добрую славу и был и в дальнейшем среди близких Александру людей.

14

Тут к Александру явились послы от уцелевших маллов: племя сдавалось ему. От оксидраков явились для переговоров главы городов, номархи и с ними полтораста виднейших вождей; они принесли дары, которые считаются у индов самыми почетными, и заявили, что они и племя их сдаются Александру. (2) Они совершили ошибку, заявили они, не явившись к нему еще раньше, но ошибка эта заслуживает прощения.

Они жаждут, как и другие, и даже больше других, свободы и независимости; эта свобода оставалась у них нерушимой с того времени, как Дионис пришел к индам и до появления Александра. Если же Александру угодно – идет ведь молва, что и Александр произошел от бога, то они примут сатрапа, которого он поставит, и будут вносить дань, которую он назначит. Они готовы дать заложников, сколько он потребует.

(3) Он потребовал тысячу человек, пользующихся влиянием среди соплеменников; он будет, по своему желанию, или держать их в качестве заложников, или же возьмет их в качестве воинов до конца войны с остальными индами. Они прислали ему тысячу самых влиятельных и крупных людей, а также, без всякого требования с его стороны, 500 боевых колесниц с людьми, которые эти колесницы обслуживают.