«Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе? - Андрей Смирнов Страница 78

В общем, бронирование Ил-2 могло выручить его лишь при попадании снаряда в бронеплиту под очень малым углом. Правда, бронекорпус – не разрушавшийся при вынужденной посадке «на брюхо» – спас жизнь многим летчикам сбитых штурмовиков, но это уже другой вопрос – о потерях летчиков. А.Н.Ефимов отмечает также «успокаивающее» психологическое воздействие бронирования на пилота: «[...] Чувствуешь себя отгороженным от всех опасностей. Впечатление надежности кабины и самолета не покидало и в полете. Весь лик машины вызывал боевой подъем, помогал подавлять чувство опасности под огнем противника»212. Последнее, несомненно, должно было повышать эффективность действий пилота при атаке цели. Однако и это не может заслонить тот факт, что броня Ил-2 не была надежной защитой от огня немецких истребителей и зенитных орудий.

Впрочем, будь даже эта броня непробиваемой, ее все равно обесценивало бы то обстоятельство, что «летающий танк» был чуть ли не наполовину деревянным. Из-за нехватки алюминия вся хвостовая часть фюзеляжа Ил-2 с килем, а у машин выпуска 1942 – начала 1944 г. еще и обшивка (а иногда и силовой набор, за исключением лонжеронов) консолей крыла213 были выполнены из дерева – и отличались поэтому низкой стойкостью к попаданиям снарядов. «Если снаряд «Эрликона» [20-мм зенитки. – А.С.] попадал в Ил-2 с металлическим крылом, – свидетельствует Г.Ф.Сивков, – он делал пробоину диаметром до 200 мм с рваными краями. Самолет при этом продолжал спокойный полет. Если такой снаряд попадал в деревянное крыло, разрушалось до 30% обшивки и сразу возникал сильный крен. С трудом можно было удержать машину в горизонтальном полете»214. А деревянную хвостовую часть фюзеляжа «ила» 20-мм зенитные снаряды часто «буквально перепиливали» пополам215. Именно по деревянным частям штурмовика – стремясь «отбить хвост и плоскости» – били из пушек и многие немецкие летчики-истребители. Так, в 54-й истребительной эскадре люфтваффе пришли к выводу о том, что наилучшие результаты в борьбе с Ил-2 (наряду со стрельбой по бортам кабины) дает ведение огня сверху по крыльям. А в 1944-м ее FW190 старались бить по деревянному фюзеляжу «илов»216.

В этой связи следует остановиться на значении такого – едва ли не чаще всего прославляемого в отечественной литературе – качества Ил-2, как высокая живучесть конструкции. Действительно, ильюшинский штурмовик мог, судя по всему, выдержать больше попаданий пуль и снарядов, нежели другой самолет таких же размеров и с такой же полудеревянной конструкцией. Именно этой хорошей для полудеревянного самолета общей живучестью конструкции (а не мифическим «сильным бронированием») надо, в частности, объяснить утверждение бывшего командира 9-й зенитно-артиллерийской дивизии вермахта В.Пикерта о нечувствительности Ил-2 к попаданиям бронебойных снарядов 20– и 37-мм зениток217. Но по сравнению с цельнометаллическими машинами живучесть «горбатого» следует признать все-таки недостаточной.

Сами же громадные потери Ил-2 (живучесть конструкции которых, подчеркнем еще раз, в литературе сильно преувеличена) следует объяснить прежде всего спецификой боевого применения этих штурмовиков. В отличие от бомбардировщиков и истребителей, они работали исключительно с малых высот – а значит, чаще и дольше, чем другие самолеты, находились в сфере действительного огня малокалиберной зенитной артиллерии немцев – этого очень эффективного и многочисленного средства поражения. Именно зенитный огонь погубил бóльшую часть потерянных по боевым причинам Ил-2. Если учесть только те «илы», о которых точно известно, что их уничтожили зенитки или истребители, то в 1941 г. доля жертв зенитного огня составляла среди них 68,2% (101 самолет из 148), в 1942-м – 54,6% (203 из 372), в 1943-м – 57,4% (1468 из 2558), в 1944-м – 67,2% (1859 из 2741), а в январе – апреле 1945-го – 74% (1048 из 1417)218. (Заметим, что в 1943-м—1945-м – в период общего отступления противника – точно известными были причины гибели уже подавляющего большинства сбитых штурмовиков.)

Чрезвычайная опасность, которую представляли для Ил-2 немецкие малокалиберные зенитки, была обусловлена, во-первых, совершенством материальной части этого оружия. Конструкция зенитных установок позволяла очень быстро маневрировать траекториями в вертикальной и горизонтальной плоскостях; каждое орудие было оснащено прибором управления артиллерийским зенитным огнем, который выдавал поправки на скорость и курс самолета; трассирующие снаряды облегчали корректировку огня. Наконец, немецкие зенитки обладали высокой скорострельностью; так, 37-мм установка Flak36 выпускала 188 снарядов в минуту, а 20-мм Flak38 – 480219. Во-вторых, насыщенность этими средствами войск и ПВО тыловых объектов у немцев была очень высокой. Количество стволов, прикрывавших объекты ударов Ил-2, непрерывно возрастало, и в начале 1945 г. по штурмовику, работающему в полосе немецкого укрепленного района, в секунду (!) могло выпускаться уже до 200—250 20– и 37-мм снарядов (а также до 8000—9000 13,1-мм пуль крупнокалиберных зенитных пулеметов)220. А ведь штурмовики находились над полем боя в среднем по 10—15—20 минут... В-третьих, сказывалась высокая стрелково-артиллерийская и тактическая выучка немецких зенитчиков. Первый прицельный выстрел малокалиберная зенитная батарея была готова дать уже через 20 секунд после обнаружения советских самолетов; поправки на изменение курса Ил-2, угла их пикирования, скорости, дальности до цели немцы вводили в течение 2—3 секунд221. Применявшаяся ими концентрация огня нескольких орудий по одной цели также увеличивала вероятность поражения штурмовика – особенно, если огонь сосредоточивался по точке, через которую, становясь в «круг», последовательно проходили все атакующие «илы»... Неудивительно, что, по свидетельству бывшего летчика 140-го гвардейского штурмового авиаполка 8-й гвардейской штурмовой авиадивизии Н.Т.Полукарова, его Ил-2 в среднем в каждом четвертом боевом вылете получал хотя бы одно прямое попадание малокалиберного зенитного снаряда. В 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта в июне – июле 1944 г., в Витебско-Оршанской, Полоцкой, Режицко-Двинской и Шяуляйской операциях на один поврежденный зенитками штурмовик приходилось всего 2—3 боевых вылета. А в ходе ударов флотских Ил-2 по военно-морским базам или конвоям в море немецкие зенитчики сбивали примерно 20% атакующих штурмовиков и наносили повреждения еще 35—40 процентам!222

В первой половине войны на величине потерь штурмовиков от зенитного огня сказывалась и применявшаяся ими тактика. Так, в 1941 г. они демонстрировали общее для всей тогдашней советской ударной авиации пренебрежение противозенитными маневрами – совершенно не пытаясь уклониться от трасс и разрывов снарядов. (Генерал-майор люфтваффе К.Уэбе объяснял это плохой маневренностью Ил-2223, но дело явно было в ином – в слабой подготовке советских летчиков и (или) отсутствии у них боевого опыта. Ведь впоследствии даже двухместные «илы» – чья маневренность была хуже, чем у одноместных выпуска 1941 г., – маневрировали в такой ситуации весьма активно.) Подобное поведение над целью, подчеркивали немцы, «приводило к исключительно большим потерям»224.

Правда, в 1941—1942 гг. Ил-2 часто подходили к цели на сверхмалой высоте. Это должно было затруднить немецким зенитчикам как обнаружение «горбатых» – до последнего момента не видимых за стеной леса или складками местности, – так и их поражение (из-за слишком большого углового перемещения цели). Однако, отмечалось в директиве командующего ВВС Красной Армии А.А.Новикова от 22 августа 1942 г., противник все же сумел организовать «эффективное противодействие с земли нашим ударам с бреющего полета. На вероятных направлениях полета самолетов Ил-2 создаются мощные завесы зенитного огня, для чего используются все виды оружия, вплоть до минометов, огнеметов, фугасов, танковых и противотанковых пушек, в результате чего наши штурмовики несут значительные потери»225.