Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - Геннадий Лукьянов Страница 78

«В целом работа совещания показала, что советская военно-теоретическая мысль в основном правильно определяла главные направления в развитии современного военного искусства.

На основе выводов совещания через некоторое время были предприняты дальнейшие меры к повышению боевой готовности войск приграничных округов, совершенствованию штабного мастерства.

Мы предвидели, что война с Германией может быть тяжелой и длительной, но вместе с тем считали, что страна наша уже имеет все необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы».

Наконец, послушаем начальника Генерального штаба, генерала Мерецкова Кирилла Афанасьевича (пока его Сталин еще не снял с этой должности и не заменил на Жукова) [88]:

«При разработке Устава мы исходим из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии и что во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию. В обороне же наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника. В наступлении полторы наших дивизий преодолеют оборону дивизии противника».

Итак, по мнению высших военных начальников, страна уже в январе 1941 года располагала всем необходимым для разгрома Германии, для войны до полной победы, даже если эта война, по предположению Жукова, которое он, правда, сделал после войны, и будет тяжелой и длительной:

■ во-первых, Красная армия располагает для этого отличным личным составом и всеми необходимыми средствами ведения войны;

■ во-вторых, одна советская дивизия в обороне стоит двух, а то и трех немецких дивизий, а во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию;

■ в-третьих, советское военное искусство развивается в правильном направлении, а значит, военное строительство в СССР соответствует потребностям современной войны;

■ наконец, в-четвертых, все (советские) военные начальники трезво учитывают (в своей деятельности) опыт последних войн, и значит, нет никаких сомнений в квалифицированном управлении советскими войсками.

Если мнение высших должностных лиц в советском военном ведомстве не убеждает читателя, то предоставим слово «мудрому», «прозорливому» и «любимому» товарищу Сталину, главе «миролюбивого» Советского государства, Верховному главнокомандующему, последовательному проводнику единственно верного марксистско-ленинского учения [60]:

«Я говорил, что имеем современную армию, вооруженную новейшей техникой.

Раньше существовало 120 дивизий в Красной армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий.

Из 100 дивизий — две трети танковые, а одна треть механизированные.

Мы до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению.

Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне».

Какие теперь могут быть сомнения в готовности страны к войне, когда глава Советского государства в откровенных и однозначных терминах заявляет, что страна имеет 300 дивизий, то есть в два раза больше, чем Германия? При этом, как мы уже узнали, одна советская дивизия стоит двух, а то и трех немецких дивизий. Более того, 100 советских дивизий — танковые и моторизованные, о чем Гитлер не мог и мечтать. Поэтому Сталин уверен, что такая махина из 300 дивизий, включая 100 механизированных и танковых, любую страну раздавит как букашку. Поэтому Сталин призывает не только начинать войну, но и от обороны переходить к наступлению, и за это предлагает выпить. Таким образом, не вызывает никаких сомнений готовность СССР к войне с Германией.

И все же, как можно понять случившееся с научной точки зрения, где же главная первопричина произошедшей трагедии, как такое можно было допустить, располагая колоссальными людскими и материальными ресурсами, о которых Гитлер мог только мечтать? Если выражаться строгим научным языком (отбрасывая в сторону вопросы морали и чести), то корни «ошибок» Сталина лежат в его полном незнании принципов научной деятельности, которые наряду со сбором и систематизацией информации, а также ее критическим анализом предполагают синтез новых знаний и построение объективных причинно-следственных связей, которые позволяют сделать обоснованный (а не мнимый) прогноз. Правильное, взвешенное и обоснованное решение сложной проблемы, особенно в условиях значительной неопределенности, вырабатывается путем обсуждения и учета многих мнений и точек зрения. Этот процесс абсолютно несовместим с возвеличиванием якобы сверхъестественных способностей одного человека, каким бы талантливым и великим он ни был и какое бы высокое положение он ни занимал.

Выработка решения комплексной и неизученной проблемы всегда предполагает не только обсуждение разных мнений, но и критику несовпадающих, а порой и противоположных точек зрения, но в любом нормальном обществе конструктивная критика направлена на созидание, совершенствование и развитие. Советское же общество того времени основывалось на марксизме-ленинизме сталинского толка, и его суть заключалась в том, что любая критика «линии партии» (то есть Сталина и членов Политбюро) рассматривалась только как проявление враждебности по отношению к существующему режиму. При этом под «линией партии» понималось не обширное теоретическое наследие классиков этой идеологии в его многообразии, а ограниченный комплекс до предела формализованных и упрощенных утверждений и отрицаний, не допускающих абсолютно никаких иных толкований.

Этот комплекс догматических и примитивных взглядов был разработан по указанию Сталина «специалистами» по марксизму-ленинизму и издан в 1938 году в виде учебника «Краткий курс истории ВКП(б)» [241]. Авторы учебника (видимо, по рекомендации «вождя всех народов»), в частности, утверждали, что Политбюро большевистской партии в 1917 году, за исключением трех человек, состояло из врагов народа. Исключениями были, конечно, сам Сталин, а также Ленин и Калинин. Именно благодаря несгибаемой воле указанных троих удалось совершить революцию вопреки противодействию «врагов народа». Изложенные в учебнике догматические принципы и взгляды переносились на всю жизнь советских людей и внедрялись во все без исключения сферы [23], например, в образование и, конечно, в систему военного управления. Соответственно, при таком примитивном оболванивании всех без исключения не приходится даже говорить об одном из таких основных методов научного познания, как разработка (иногда противоречивых) гипотез, объясняющих то или иное явление, и их проверка (умозрительная или практическая) несколькими независимыми научными коллективами с последующим обобщением полученных выводов и предложений. Результатом такого всеобщего догматического подхода к рассмотрению сложных проблем и решению непростых задач и стала трагедия 22 июня.