Тамплиеры - Пирс Пол Рид Страница 77

В качестве составляющей такой блокады Гильом де Боже предложил христианам Европы организовать жесткий контроль над морским сообщением на востоке Средиземноморья, чтобы не, зависеть от прихотей итальянских торговых республик: Венеции, Генуи и Пизы, – поскольку «их интересы связаны лишь с торговой прибылью, которую они боятся потерять». А венецианцы вообще используют порт в Акре для продажи египтянам производимых в Европе и стратегически важных средств и материалов для вооружения. Следуя его совету, Лионский собор поручил великим магистрам храмовников и госпитальеров строительство военного флота.

У тамплиеров была и другая причина поддержать Карла Анжуйского: тот недавно приобрел права на иерусалимский трон, выкупив их у законного претендента Марии Иерусалимской за тысячу фунтов золотом единовременно и ежегодную пенсию в размере четырех тысяч турских ливров. Естественно, что как тамплиеры, так и папа римский предпочитали иметь единого покровителя из королевского дома Франции, управлявшего и Сицилией, и Иерусалимским королевством, – это представлялось оптимальным вариантом для сохранения присутствия латинян в Святой земле. Но вместе с тем такая ситуация толкала орден на конфликт с местной знатью в Акре, которая в основном поддерживала притязания Гуго Кипрского. И когда в сентябре 1275 года Гильом де Боже возвратился в Акру, то отказался признать власть короля Гуго – тот, вернувшись на Кипр, отправил папе возмущенное письмо, жалуясь на рыцарские ордена, сделавшие Святую землю практически неуправляемой.

Карл Анжуйский, заручившись поддержкой Григория X, направил в Акру своего бальи Роже де Сан-Сиверино. Тамошним дворянам не оставалось ничего другого, как признать власть нового управляющего, которую тот укреплял совместно с Гильомом де Боже. Обе попытки короля Гуго восстановить свои позиции с помощью экспедиционных корпусов, направленных в Тир (1279 г.) и в Бейрут (1284 г.), провалились – главным образом из-за тамплиеров. За это орден Храма поплатился потерей своих земельных владений и собственности на Кипре, что, в свою очередь, вызвало резкие протесты папы римского.

Еще более неосторожно Гильом де Боже повел себя при разрешении давнего конфликта между графом Триполи, Боэмундом VII, и его крупнейшим вассалом из-за руки наследницы территорий; в результате тамплиеры оказались втянуты в небольшую гражданскую войну между латинянами. Подобные междоусобицы в то самое время, когда Заморье переживало далеко не лучшие времена, вызвали настоящий скандал в Европе, подорвав авторитет великого магистра и создав ему славу не заслуживающего доверия фанатика. В дальнейшем это нашло отражение не только в его личных характеристиках, но и в оценке последних лет, проведенных им в Палестине, сказалось и на ордене Храма в целом.

В конце марта 1282 года – из-за начавшегося мятежа сицилийцев, выступивших против Карла Анжуйского, – дала трещину и главная политика Гильома де Боже. Беспорядки начались с шумной стычки вблизи кафедрального собора в Палермо во время вечерней церковной службы, что спровоцировало нападение на французский гарнизон. Отличавшийся крайним высокомерием и жестокостью, принц Карл к тому же не обладал рассудительностью и мудростью, свойственными его брату Людовику IX Святому. Из-за деспотичной манеры правления его отношения с сицилийцами заметно обострились, особенно после перенесения столицы в Неаполь, за которым последовал быстрый экономический упадок Палермо. Подстрекаемые претендентом на сицилийский трон Педро III Арагонским, жители Палермо на атаку французских солдат ответили массовой резней мирных горожан-французов, уничтожив до двух тысяч человек. Впоследствии этот погром был назван «сицилийской вечерей».

А несколько месяцев спустя в порту Триполи высадились арагонские войска, и началась настоящая война, положившая конец всем надеждам латинян на помощь Святой земле. Новый папа Мартин IV провозгласил крестовый поход – теперь уже не против сарацин, а против братьев-католиков из Арагона. Как и ряд последующих крестовых походов XIV века против врагов Папской курии, этот призыв подорвал саму идею священной войны с неверными. И дело не только в том, что европейское общество в большинстве своем было возмущено вооруженной борьбой Папской курии со своими противниками, но и в том, что произошла явная подмена целей и понятий. Француз по национальности, папа Мартин IV поручил королю Филиппу III изъять из парижской казны тамплиеров сто тысяч турских ливров, собранных в виде налога и предназначенных для будущего крестового похода, и направить их на финансирование войны с сицилийцами и арагонцами. Все сборы церковной десятины, набранные в той же Сицилии, Сардинии, Корсике, провинции Арагон и Венгрии и составившие пятнадцать тысяч унций золотом, были переданы в распоряжение Карла Салернского, сына и наследника Карла Анжуйского. Печальные последствия, которыми обернулось это решение для Святой земли, сразу стали понятны всем папским противникам. Так, Бартоломее де Неокастро пишет в своих воспоминаниях, как рыцари-тамплиеры упрекали папу Николая IV: «Имея возможность поднять Святую землю с колен, опираясь на королевскую власть и поддержку других верных христиан… ты предпочел напасть на христианского короля и христиан-сицилийцев, настроив одного короля против другого, только чтобы отвоевать Сирию».

В самой Святой земле известие о «сицилийской вечере» заметно ослабило позиции нового ставленника Карла Анжуйского, бальи Одона Поличена, а тамплиеры тут же переметнулись на сторону кипрского короля Генриха II, сына и наследника короля Гуго. Продемонстрировав редкое согласие, храмовники, госпитальеры и тевтоны уговорили Одона Поличена отдать главную цитадель Акры под их контроль и тут же передали ее королю. Через шесть недель после коронации юного монарха в городе Тир королевский двор возвратился в Акру, где это событие пышно отпраздновали, устроив всевозможные игрища, карнавалы и турниры под патронажем госпитальеров. Для нового правителя Заморья даже поставили инсценировку, сюжетом которой были события романтических новелл «Рыцари Круглого стола» и «Коро-Феминийская», – облаченные в женское платье рыцари изображали шутливые поединки.

Палестинские латиняне старались извлечь выгоду из распрей, периодически возникавших среди сарацин в связи со смертью того или иного мусульманского правителя – например, после кончины в 1193 году Саладина. Однако после смерти Бейбарса в 1277 году его безвольных сыновей на султанском троне через три года сменил властный и опытный военачальник Келаун. Единственное, что удерживало нового султана от вооруженного выступления против франков, – страх перед Карлом Анжуйским: коли уж он оказался в 1282 году изгнанным из Сицилии, то теперь ничто не помешает ему заняться Бейбарсом и его наследниками, которые давно стремились сбросить франков в море. Дабы проверить это, в 1287 году Келаун приказал одному из своих эмиров захватить Латакию – последний франкский порт в бывшем Антиохийском княжестве. Латиняне не предприняли никаких ответных действий, и после слабого сопротивления Латакия нала. В 1288 году, воспользовавшись разногласиями в правительстве Триполи после смерти Боэмунда VII, Келаун скрытно подготовил нападение на город. Но его план выдал шпион, находившийся на содержании у тамплиеров, эмир аль-Фахри, и Гильом де Боже успел предупредить жителей Триполи. Однако, зная его своекорыстие и двуличие, те не поверили храмовнику, и армия Келауна застала латинян врасплох. Когда мамлюки ворвались в город, командор тамплиеров Пьер де Монкада остался на своем посту и был убит вместе со многими другими мужчинами; женщины и дети, как водится, были проданы в рабство. Захватив Триполи, Келаун приказал разрушить город до основания, чтобы франки никогда не могли туда вернуться.