Трибуле - Мишель Зевако Страница 77

Главный прево, не отвечая, поклонился.

– Прощайте же, господин граф, – добродушно сказал Рагастен. – Ждите моего скорого визита.

И опять главный прево, не отвечая, поклонился. Рагастен поспешно вскочил в седло и направил лошадь в направлении своего отеля…

Не прошло и пяти минут после его отъезда, как главный прево, в свою очередь, забрался в свою карету и приказал кучеру следовать в Лувр.

Когда дверца кареты захлопнулась, Трико, скрывавшийся до этого момента в конюшне, приблизился, согнув спину, к экипажу.

– Всё я сказал, как нужно, монсеньер? – тихо спросил он.

– Да, у тебя хорошая память, ты ничего не забыл. Приходи вечером к моему интенданту и получи восемнадцать золотых экю. Он предупрежден и выдаст тебе деньги. Но ты должен их разделить с Титом… Справедливости ради надо поощрить старание этого парня.

– Монсеньер, – сказал Трико, – я возьму десять экю и отдам их Неаполитанцу, не потратив ни одного денье [36].

– Что это означает, негодник? Ты считаешь сумму недостаточной?

– Сумма великолепная, – ответил с иронической ухмылкой тюнский король. – Только хотел бы скромно заметить монсеньеру, что если бы я хотел заработать много денег, очень много денег, то сделал бы это не на службе у главного прево и короля.

– Это верно! Мошенники грабят Париж, головорезы со Двора чудес грабят мошенников, а ты грабишь головорезов.

– Тем самым каждый получает свою прибыль, монсеньер!

– Ну, ладно! Что ты хочешь?

– Монсеньер, в счет компенсации моих стараний, разрешил мне присутствовать на казни Манфреда и Лантене в тот недалекий день, когда они отдадут свои адские души дьяволу. Осмелюсь просить большего и лучшего, монсеньер.

– Говори!

– Прошу разрешить мне на этот день заменить палача.

Монклар не выказал удивления. Он только с любопытством посмотрел на Трико. Такую жуткую ненависть должно было, по его мнению, отметить.

– Посмотрим, – ответил он.

– Монсеньор! Жизнь за жизнь! Я даю вам свою… Вы мне обещаете те две жизни… иначе…

Монклар недолго подумал, опустив голову.

Когда он снова поднял глаза на негодяя, то прочел в его взгляде такую жгучую жажду ненависти, что не мог удержаться от содрогания.

– Хорошо, – согласился главный прево загробным голосом. – Договорились!

Трико поклонился:

– Спасибо, монсеньер!

По знаку Монклара кучер погнал лошадей; не прошло и четверти часа, как главный прево уже входил в кабинет короля Франциска.

– Какие новости? – тревожно спросил король. – Вы нащупали след?

– Увы, сир! Пока нет… Никак не могу догадаться, что произошло. С мадемуазель герцогиней де Фонтенбло…

Король вздохнул.

– Вы допросили мадам де Сент-Альбан?

– Да, сир, – ответил Монклар.

Подобие печальной улыбки появилось на его бледных губах, и главный прево добавил:

– Она что-то знает.

– Ну и…

– Вот что, сир. Мадам де Сент-Альбан, видимо, действовала по приказу весьма могущественной персоны… Она молчит, как мертвец в могиле.

– О, Святая Дева! – рыкнул король. – Вы в самом деле считаете, что при дворе кто-то заинтересован в исчезновении Жилет?

– Я ничего не считаю, сир. Я только сказал, что Сент-Альбан молчит… тогда как обычно она была такой говорливой…

– Хорошо, месье, – вдруг сказал король. – Что делают с людьми, которые не хотят говорить, когда им есть что поведать? Их…

Франциск прервался, удерживая нужные слова.

– Сир, – холодно ответил Монклар, – людей, которые отказываются говорить, отправляют на дыбу. Об этом ваше величество хотел мне сказать?

– Почему эта старая дура так упорствует?

– Достаточно, сир! Завтра Сент-Альбан заговорит…

– Поступайте, как слышали, Монклар! Но интриг вокруг трона я не потерплю. Клянусь Господом! Горе тому или той, кто осмелится играть мною!

«Мадам герцогиня д’Этамп погибла!» – подумал Монклар, склоняясь пред королем.

– Ступайте, Монклар, – промолвил на прощание Франциск I, – и поторопитесь закончить это дело.

– Сир, я стараюсь наилучшим образом соблюсти интересы вашего величества. Но я, направляясь в Лувр, собирался рассказать королю совсем о другом деле. Я имею в виду дело Двора чудес!

Лицо короля поскучнело.

– Вы, Монклар, – сказал он с добродушным видом, какой умел напускать на себя, – считаете так уж необходимым уничтожить этих висельников?

– Я совсем так не считаю, сир, – хладнокровно возразил главный прево. – Но я не могу позволить, чтобы над священной персоной моего короля безнаказанно издевались.

– Да ладно, Монклар! Признайтесь, что вы говорите, исходя скорее из личных интересов. Вы так ополчились на этих негодяев, потому что подозреваете их в убийстве своего сына. Вами движет понятное чувство, черт возьми!.. Но, правду сказать, так ли вы уверены в виновности этих разбойников в столь ужасном преступлении?

Монклар не ответил, а король продолжал:

– Подумайте о том, какой ужасный удар вы нанесете по королевскому величию, которое вы собрались защищать, если ваша операция не удастся! Бандитов много, и они хорошо вооружены… И потом, Двор чудес помогает нам. Буржуа и сельские жители боятся грабителей, и они, хоть однажды испугавшись, ищут нашего покровительства. Кто знает, в тот день, когда буржуа и вилланы не будут больше опасаться бандитов, не ослабеет ли и их страх перед королем?

– Ваше величество оперирует политической целесообразностью, – сказал Монклар.

– Вы согласны со мной? – живо спросил король.

– Я, сир? Имею ли я право соглашаться или не соглашаться с вашим величеством? Я получаю приказы и стараюсь их выполнить. Вот и всё! Кто я такой? Машина! Ваше величество приказывает мне оставить в покое бандита Манфреда, оскорбившего ваше величество в самом Лувре…

– Монклар!

– Бандит Манфред, может быть, тот самый человек, которого мы ищем… человек, похитивший или принимавший участие в похищении герцогини де Фонтенбло…

– Господи, помилуй! Если это так…

– Ваше величество приказали мне не трогать этого человека, который через три дня может покинуть Париж вместе со своим отцом.

– Что вы такое говорите? Объяснитесь!

– Сир! Это же очень просто. Прежде всего я должен поставить ваше величество в известность, что мне нанес визит месье де Рагастен.