Лев Троцкий - Георгий Чернявский Страница 76

Продолжая энергичные усилия, Троцкий выступил с докладом о создании Красной армии на V Всероссийском съезде Советов 10 июля 1918 года. Этот неординарный съезд начал работу 4 июля с заявления Троцкого о «преступной агитации» левых эсеров в войсках за возобновление войны с немцами. Он огласил приказ о суровой борьбе с разлагающими фронт элементами, что вызвало протест делегатов от левых эсеров.

Шестого июля двумя сотрудниками Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК; образована в декабре 1917 года под руководством Ф. Э. Дзержинского) Яковом Блюмкиным и Николаем Андреевым был убит германский посол граф Вильгельм фон Мирбах. Обстоятельства убийства — туманны. Скорее всего, это была провокация части большевистских лидеров с участием некоторых левых эсеров, рассчитанная на разрыв мирного договора с Германией. Во всяком случае, Мирбах не был убит по постановлению ЦК левых эсеров, как об этом сразу же стали трубить большевистские руководители, включая Троцкого. Как только поступили сведения об этом злодейском акте, левые эсеры были обвинены в восстании против советской власти, которого на самом деле не было, и члены их фракции на съезде Советов арестованы. ^[562]

Съезд возобновил заседания 9 июля. А на следующий день Троцкий и выступил со своим докладом. ^[563] Значительная его часть была посвящена попыткам объяснить, по каким причинам распалась старая армия и почему большевики отказались от программного принципа военного добровольчества и всеобщего вооружения трудящихся. В условиях советской власти докладчик объявлял принцип добровольчества временной мерой, за которой должно было последовать строительство «настоящей» армии. Троцкий отстаивал строжайший централизм, оговариваясь по поводу противодействия таковому, в том числе и «со стороны некоторых из тех товарищей, которые присутствуют здесь». Вновь останавливаясь на использовании военных специалистов, оратор утверждал, что «не брать их на службу было бы жалким ребячеством». Он соглашался с возможностью перехода некоторых из них на сторону противника, но считал такие случаи исключением, не меняющим общей картины.

В связи с этим нарком не случайно напомнил об одном из «таких случаев», который имел место на Балтийском флоте. Речь шла о судьбе начальника морских сил флота капитана первого ранга Алексея Михайловича Щасного, который целенаправленно был принесен Троцким в жертву, избран «козлом отпущения» с откровенной задачей — показать «городу и миру», что он будет безжалостен к тем военным специалистам, которые хотя бы в какой-то мере нарушат его волю.

«Преступление» Щасного состояло в том, что он не выполнил приказа наркома о сдаче остатков русского флота немецкой эскадре и смог в крайне сложных условиях привести корабли из Ревеля (Таллина) и Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт. Вызванный «на ковер», Щасный отстаивал необходимость возрождения флота и заявил даже, что политика наркома ведет флот к гибели. В ответ на окрики Троцкого, который стучал кулаком по столу, Щасный потребовал разговаривать с ним в приемлемых тонах. Такое поведение решило его судьбу. По распоряжению Троцкого Щасный был арестован и предан суду «Особого трибунала», образованного перед этим при ВЦИКе. Троцкий, выступивший единственным свидетелем, обвинил Щасного в контрреволюционном заговоре. ^[564] Морской офицер был приговорен к расстрелу, и приговор тут же приведен в исполнение. Материалам о деле Щасного, опубликованным в семнадцатом томе сочинений Троцкого, составители дали заголовок «Первая измена». Правильнее было бы назвать их «Первая жертва», ибо для Троцкого была необходима показательная жертва, которая свидетельствовала бы о его «революционной непримиримости» к «изменникам» из числа старых военных. Но так как таковых не было под рукой, в качестве удобной жертвы был избран не вполне покорный, своенравный моряк. ^[565]

Понимая, в отличие от значительной части, если не большинства коммунистов, необходимость использования военных специалистов на командных должностях в армии, а не в качестве консультантов, как предлагали некоторые, ^[566] Троцкий видел в этом лишь временную меру. В апреле 1918 года он выступил инициатором создания Военной академии и утвердил положение, согласно которому доступ в нее открывался каждому военнослужащему, обладавшему боевым и командирским опытом. Пока же он твердо придерживался курса на использование опытных специалистов — офицеров и генералов, разумеется, под пристальным контролем сверху, со стороны созданной в его ведомстве Высшей военной инспекции и в определенной степени комиссарского состава, которому доверял в меньшей степени, нежели кадровым военным.

Последним он также не очень-то доверял, понимая их чуждость той идейно-политической среде, власть которой они вынуждены были защищать, исходя главным образом из патриотических соображений, но отчасти руководствуясь карьерными или даже чисто материальными стимулами. Отсюда проистекала система поистине террористической кабалы, в которую Троцкий стремился поставить офицерские кадры, вплоть до учета членов их семей, которые могли быть взяты в качестве заложников в случае перехода офицеров на сторону белых.

В то же время Троцкий прилагал немалые усилия, чтобы сплотить вокруг себя лично ему преданных людей, независимо от их политического и морального облика. Справедливость требует отметить, что большинство лиц нового окружения были убежденными большевиками. Троцкий отлично понимал, что подчиненные должны быть по возможности сознательными участниками того дела, которому они служат, и убеждены в правильности задач, которые ставятся перед ними.