Сталин и НКВД - Леонид Наумов Страница 75

«Новые задачи»… Как уже говорилось, Сталин обдумывал радикальное изменение политического курса СССР. Он планировал пути «строительства коммунизма», хотел «вбить клин» между Европой и США. Одним из важнейших инструментов кадрового обеспечения этой политики Хозяин считал новый состав МГБ. В этом контексте вопрос об обстоятельствах смерти Сталина оказывается чуть ли не ключевым при изучении событий послевоенной истории. Если вождь умер не своей смертью, то это позволяет оценить остроту конфликта между Сталиным и его окружением.

События 1 марта на ближней даче Сталина подробно описаны в мемуарах Н.С. Хрущева и рассказах сталинских охранников. 5 марта 1977 года (в очередную годовщину смерти Хозяина) личный охранник Сталина майор А. Рыбин собрал нескольких сотрудников охраны, присутствовавших на Ближней даче в мартовские дни 1953 года (М.Г. Старостина, П. Лозгачева и Тукова), и позже опубликовал их свидетельства в «Записках телохранителя». Слова Лозгачева показались Э. Радзинскому крайне важными, поэтому в 1995 году он встретился с ним и еще раз внимательно расспросил. Лозгачев «оказался маленьким, еще крепким, широкоплечим стариком с доброй улыбкой. В его квартирке в Крылатском на крохотной кухне я записал его показания. Уже начав писать книгу, я еще раз навестил его и попросил подписать страницы, где было изложено главное. Он долго читал и потом поставил подпись». Итак, есть четыре свидетеля: Хрущев, Лозгачев, Старостин, Туков. При этом рассказы последних трех существуют только в изложении Рыбина и Радзинского. Историкам, изучающим события 1 марта, приходится иметь дело только с этими публикациями.

Как пишет Н.С. Хрущев, 28 февраля 1953 г. И.В. Сталин пригласил его, Маленкова, Берия и Булганина в Кремль посмотреть фильм. После этого они все поехали к Сталину на ближнюю дачу ужинать. Ужин закончился где-то в пять или шесть утра. «Когда выходили в вестибюль, Сталин, как обычно, пошел проводить нас. Он много шутил, замахнулся, вроде бы, пальцем и ткнул меня в живот, назвав Микитой. Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой».

На следующий день Хрущев ожидал звонка от Сталина, предполагая, что тот снова всех соберет. Но Сталин не звонил. «Поэтому целый день не обедал, думал, может быть, он позовет пораньше? Потом все же поел. Нет и нет звонка!» Все это было странно, потому что Сталин практически никогда не проводил выходные дни один. По рассказу Хрущева, «уже было поздно, я разделся, лег в постель» и в этот момент раздался звонок от Г.М. Маленкова, который сказал: «Сейчас позвонили от Сталина ребята (он назвал фамилии), чекисты, и они тревожно сообщили, что будто бы что-то произошло со Сталиным. Надо будет срочно выехать туда. Я звоню тебе и известил Берия и Булганина. Отправляйся прямо туда». Хрущев быстро собрался и поехал на ближнюю дачу, что заняло у него 15 минут. Кто еще был с ним, автор мемуаров умалчивает, но в мемуарах написано: «Мы условились, что войдем не к Сталину, а к дежурным, зашли туда…». Кто это «мы»? С кем приехал будущий руководитель страны? Из мемуаров не ясно: был ли он с Берия, Маленковым и Булгаиным? Или только с Булганиным?

Имен «чекистов», которые были в дежурке, Хрущев также не называет. «Они» сказали, что «обычно товарищ Сталин в такое время, часов в 11 вечера, обязательно звонит, вызывает и просит чаю. Иной раз он и кушает. Сейчас этого не было». «Мы» решили послать «на разведку» Матрену Петровну Бутусову «подавальщицу, немолодую женщину, много лет проработавшую у Сталина, ограниченную, но честную и преданную ему женщину». Оказалось, однако, что «чекистам» уже приходила в голову это светлая мысль, и они уже отправляли ее «в разведку». Она пришла и сказала, что «товарищ Сталин лежит на полу, спит, а под ним подмочено». Тогда охранники и сами решились войти, и увидели, что «Сталин лежал на полу в большой столовой», они перенесли его в малую столовую и положили на кушетку. «Когда нам сказали, что произошел такой случай и теперь он как будто спит, мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие, раз он находится в столь неблаговидном положении». После этого «мы» уехали «по домам».

Сколько их все-таки было? Двое? Трое? Четверо? Больше? Маленков и Хрущев жили в одном доме на улице Грановского, 3. Берия в особняке на Садовом кольце. Фраза «по домам» может означать, что разъезжались не в одно место. Несколькими строками ниже Хрущев скажет: «Мы условились, что Маленков позвонит всем другим членам Бюро, включая Ворошилова и Кагановича, которые отсутствовали на обеде и в первый раз на дачу не приезжали (выделено мной. — Л.Н.)». Впрочем, как скоро выяснится, это все могло быть и не очень важно.

Потом, спустя «небольшое время», опять раздался звонок от Маленкова, который предложил еще раз съездить на ближнюю дачу: «Опять звонили ребята от товарища Сталина. Говорят, что все-таки что-то с ним не так. Хотя Матрена Петровна и сказала, что он спокойно спит, но это необычный сон. Надо еще раз съездить». «Мы» опять собрались в дежурке, дождались приезда Ворошилова, Кагановича и врачей, и только тогда вошли в комнату. Обследовать вождя начал профессор Лукомский, который вскоре сказал, что у Сталина парализованы правая рука и левая нога, и к тому же он не может говорить. Состояние крайне тяжелое. Было принято решение установить постоянное дежурство врачей и «мы, члены Бюро Президиума, тоже установили свое постоянное дежурство». Не совсем, правда, ясно, в чем был смысл этого дежурства. Конечно, надо, видимо, чтобы кто-то мог принимать оперативные решения, обеспечивающие и врачей всем необходимым, и сразу дать Сталину необходимую информацию, если он придет в себя. Правда, для этого было бы достаточно и одного члена Бюро. Зачем два? Чтобы контролировать друг друга? Чтобы не дать одному человеку воспользоваться ВЧ связью? Чтобы не дать одному человеку «все доложить» вождю, если тот очнется? Дежурили в три смены: Берия и Маленков, Каганович и Ворошилов, Хрущев и Булганин. Маленков и Берия «взяли для себя дневное время, нам с Булганиным выпало ночное. Я очень волновался и, признаюсь, жалел, что можем потерять Сталина, который оставался в крайне тяжелом положении», — вспоминал Хрущев.

В мемуарах Лозгачева содержится подробный рассказ о событиях этого дня на «Ближней». По его словам, вечером 28 февраля на дачу со Сталиным приехали Берия, Хрущев, Маленков, Булганин, которые находились на даче до 4 утра. «Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на 1 марта у нас было меню: виноградный сок «Маджари»… Это молодое виноградное вино, но Хозяин его соком называл за малую крепость. И вот в эту ночь Хозяин вызвал меня и говорит: «Дай нам сока бутылки по две…», — вспоминал Лозгачев. Вообще, по его словам, при Сталине в этот день дежурили старший сотрудник для поручений М. Старостин и его помощник В. Туков; у коменданта дачи Орлова был выходной, и дежурил помощник коменданта — П. Лозгачев. Правда, потом он пояснил, что до 10 утра 1 марта дежурным по поручениям был Хрусталев, и только в 10 утра 1 марта его сменил Михаил Гаврилович Старостин. «Гостям подали только виноградный сок, приготовленный Матреной Бутузовой. Фрукты, как обычно, лежали на столе в хрустальной вазе. Сталин привычно разбавил кипяченой водой стопку «Телиани», которой хватило на все застолье», рассказывал Рыбин.