Мазарини - Людмила Ивонина Страница 75

Что же касается инфанты, то идея брака между нею и Людовиком XIV возникла у Мазарини уже давно и была предложена испанскому правительству впервые в 1646 году. И тогда с Мадридом было невозможно говорить, но и сейчас разрешение этой проблемы застопорилось. У Филиппа IV пока не было наследников мужского пола. Поэтому старшая инфанта Мария-Терезия стала самым большим достоянием испанской монархии, оказавшейся на грани распада в условиях постоянных восстаний. Инфанту собирались использовать для скрепления самого королевства, а не отдавать с немалым денежным и территориальным приданым в руки Бурбонов.

Когда стало абсолютно ясно, что мир с Испанией пока недостижим, Джулио понял, что продолжать войну надо еще более эффективно, чем раньше. Кардинал уже порядком подустал от непрерывных сражений: он очень добросовестно относился к каждой готовящейся битве. Обычно первый министр нанимал специальный экипаж, дабы явиться на место вовремя, запасался немалой суммой, желая показать свою щедрость солдатам, чтобы они сражались более доблестно. И в каждом случае его одолевало сильное желание одержать победу.

Теперь тесное сотрудничество с Англией стало настоятельной необходимостью. В марте 1657 года Мазарини снова заключил наступательный и оборонительный союз с Кромвелем на один год. Позднее этот союз был продлен. Однако цена английской военной помощи во Фландрии была тяжелой. Кромвель предоставил в распоряжение французов шесть тысяч конников и морскую эскадру, но потребовал отдать ему в руки то, что он завоюет. В результате к Англии отошел важный в стратегическом отношении город-порт Дюнкерк. Но зато блокада испанцев в Америке эскадрой адмирала Блейка была очень действенной.

Мазарини пошел на крайне непопулярные меры, связавшись с Кромвелем. Мало кто во Франции понимал, что это политическая необходимость. В то время появилось немало памфлетов, авторы которых требовали заключить Мазарини в тюрьму за разрешение ступать ноге английского солдата по земле Фландрии недалеко от франко-фландрской границы. На некоторое время при дворе даже заговорили об опасности новой Фронды. Джулио сильно рисковал, но понимал, почему он это делает. Кардинал знал, что испанцы еще попытаются выгнать корабли Кромвеля из Кале, а также считал возможным принятие Кромвелем королевской короны, что может сильно успокоить общественное мнение во Франции.

«Если в Англии станет королем Оливер, королю Карлу там нечего делать» – так полагал «законный» английский король Карл П. Действительно, возможность принятия Кромвелем королевского титула существовала. Особенно после преодоления кризиса 1655 года.

В первые годы войны с Испанией в Англии возник застой в средиземноморской и атлантической торговле, налоги собирались с трудом. Сити отказывало протектору даже в незначительных кредитах. Испанское правительство надеялось, что ситуация в Англии может измениться и железный Кромвель потеряет свое влияние. Собравшийся в этой обстановке и на фоне мнимых слухов в стане роялистов о смерти Кромвеля второй парламент протектората 17 сентября 1656 года потребовал в обмен на утверждение новых налогов уничтожить режим генерал-майоров в провинциях. Лорд-протектор вопреки недовольству офицерской верхушки был вынужден утвердить этот акт. Роялисты воспрянули духом. Их надежды концентрировались вокруг отношений Англии и Испании, что могло привести к поддержке Мадридом Карла П. Не имевший трона король уже обсуждал во Фландрии свои дела с министрами Филиппа IV.

Кризис был преодолен – слишком недосягаемой была фигура Кромвеля для его врагов, слишком велик был его авторитет. Однако в Англии, как и в других государствах XVII века, монархические традиции и менталитет были слишком крепкими и устойчивыми, чтобы можно было разом с ними покончить. Уже к середине 1650-х годов именно с монархией в умах большинства англичан стали связываться их процветание и стабильность. Это надо было как-то совместить с существованием и силой Кромвеля. Выступления в Ирландии против протектора заставили английский парламент выделить субсидии в размере четырехсот тысяч ливров на продолжение войны с Испанией. В условиях тяжелой экономической обстановки эта сумма была немалой. Более того, депутация парламента и Сити предложила Кромвелю принять королевскую корону под именем Оливера I.

Другой правитель на его месте, возможно, принял бы это предложение. Но не Кромвель. Все считали, что до этого момента лорд-протектор шел к трону семимильными шагами – но так казалось со стороны. «Кромвель не был еще королем, хотя имел большое желание им стать; пока же все, чего ему удалось добиться, так это провозгласить себя протектором Трех королевств», – полагали современники.

В действительности же лорд-протектор учитывал сложившиеся обстоятельства и свои собственные возможности.

Кромвель был уже очень болен и знал, что проживет еще от силы два-три года. Его добрый, но бесшабашный и не склонный к политике сын Ричард не внушал больших надежд. Его собственная совесть истого пуританина, оставшиеся в недрах сознания политический консерватизм и легитимизм препятствовали принятию им короны. К тому же его главная опора – офицерская верхушка и республиканская армия – были против короля Оливера. Поэтому Кромвель принял лишь титул наследственного протектора.

Джулио немного просчитался, но своего отношения к Англии не изменил. Первый министр был совсем не против короля-узурпатора, ведь «если ненавидеть всех узурпаторов, то следовало бы возненавидеть моего короля в первую очередь; потомки Гуго Капета, от коих он происходил, узурпировали корону Франции в ущерб наследникам Карла Великого, кому она принадлежала по закону; а те сделали то же самое по отношению к Меровингам… то, что казалось тиранией поначалу, оказывалось справедливостью впоследствии; время исправляло всяческие вещи, и с небольшой долей терпения узурпатор и даже тиран становился законным королем».

Во второй половине 1650-х годов англо-франко-испанская война разгорелась с большей силой. Филипп IV приказал «бросить все силы, какими еще располагает Испания, против Кромвеля. Порты, которые требуют англичане, должны быть скорее разрушены, нежели отданы Кромвелю». Но не все делается, как задумано и приказано. В 1658 году Дюнкерк, почти совсем целехонький, переходит в руки англичан.

Тем временем сотрудничество испанцев с приверженцами Карла II становится более тесным. В начале 1658 года готовилась высадка испанских и роялистских формирований в Ирландии. В Англии ее готовил Джон Мордаунт, сын сэра Джона Мордаунта, графа Питерсборо, отличившегося еще при Елизавете Тюдор и поддержавшего в 1642 году парламент против Карла Стюарта. В отличие от отца сын являлся последовательным сторонником монархии. В связи с затяжной болезнью Кромвеля шансы Карла II занять английский престол повысились, однако Мадрид не спешил выполнять свое обещание высадить солдат в Ирландии. 1 апреля 1658 года Мордаунт был арестован кромвелевской полицией. А в июне англо-французские войска захватили Дюнкерк, в результате чего линии связи между Испанией и ее владениями в Европе и Западном полушарии оказались под сильнейшим давлением.

Тем не менее для Франции и кардинала Мазарини взятие Дюнкерка было бесславным. Этот акт являлся скорее выполнением обязательств договора, своеобразным долгом и платой за будущую гегемонию и процветание.