Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко Страница 75

Ярость боев на Азанкейском плато заставила турок поверить в то, что главный удар наносится русскими именно здесь. Между тем Юденич, пристально следивший за ходом сражения, бросил в прорыв ударную группу генерал-лейтенанта Н.М. Воробьева — 4-ю Кавказскую стрелковую дивизию, усиленную 261-м пехотным Ахульгинским, 262-м пехотным Грозненским и 263-м пехотным Гунибским полками. В метельную ночь на новый, 1916 год эта группа прорвала фронт турок в труднодоступном районе Меслагат, где противник не ожидал атак, и вышла во фланг и тыл 11-му турецкому корпусу. Известие об этом вызвало в рядах турок панику (они вообразили, что в прорыв пошли несколько свежих русских корпусов), и в ночь на 4 января турецкие 9-й и 11-й корпуса обратились в бегство. 6 января с ходу была взята крепость Гасан-кала, куда Юденич немедленно перенес свой полевой штаб. Потери турецких войск составили 25 тысяч человек убитыми и ранеными и 7 тысяч пленными, русских — 20 тысяч убитыми и ранеными. 17 января 1916 года по итогам операции Н.Н. Юденич был награжден орденом Святого Александра Невского с мечами.

Но окончательная цель сражения достигнута еще не была. Азанкейская позиция открыла путь к Эрзеруму — «сердцу» турецкой армии, но отдавать его без сопротивления противник, даже деморализованный недавним поражением, не собирался. Учитывая высочайший моральный дух своих войск, воодушевленных победой, и хаос в рядах полуразбитой 3-й турецкой армии, Н.Н. Юденич принял решение немедленно штурмовать крепость и тем самым добить турецкие вооруженные силы на Кавказе.

Для этого необходимо было пополнить боезапас, и Юденич обратился к великому князю Николаю Николаевичу с просьбой разрешить использовать восемь миллионов патронов, хранившихся на складах крепости Каре. Но наместник на Кавказе придерживался иного мнения. Полагая, что осада горной крепости в разгар зимы обернется только огромными потерями, он отказал Юденичу в его просьбе и приказал отводить войска на зимние квартиры. С самолетом из Тифлиса прибыла следующая директива от великого князя:

«Указываю Вам на нижеследующее. 1… Дарованный Вам успех надо использовать, но планомерно, не увлекаться, и все должно быть в общей связи… Хотя я уверен, что управление Вы держите твердо в своих руках, но считаю все же нужным подтвердить важность действовать планомерно… 2. Я вполне уверен, что войска, проявившие столько доблести, поборовшие такие неимоверные трудности, способны к проявлению высочайше-геройских подвигов, но… общая обстановка не позволяет нам решиться двинуться на штурм Эрзерума без тщательной подготовки и во всеоружии необходимых для этого средств. Помимо малого количества ружейных патронов, у нас нет соответствующей артиллерии для успешной борьбы с тяжелой турецкой артиллерией, фортами и долговременными укреплениями; наш общий резерв сравнительно слаб, база наша отдалена, и подвоз, как Вы сами сообщили мне, далее Кеприкея затруднен… Может быть, турецкая армия и не в состоянии в данное время оказывать нам сопротивление в поле, но мы не знаем, к чему она способна на верках крепости, при поддержке сотен орудий. Ввиду сказанного, не считаю себя вправе разрешить производство этой операции».

Командующий попробовал убедить великого князя в правильности своей точки зрения, но в ответ получил уже категорический приказ — отходить. Скрепя сердце генерал вынужден был согласиться и для организации отхода 8 января 1916 года направил на фронт двух своих подчиненных — полковника Е.В. Масловского и подполковника Б.А. Штейфона. Но когда оба офицера прибыли в войска и убедились воочию в том, как велик масштаб победы, как воодушевлена армия и насколько сломлены турецкие пленные, они единодушно доложили Юденичу, что штурм Эрзерума откладывать нельзя. Возможно, другие офицеры повели бы себя по-другому и просто выполнили поставленную перед ними задачу. Но Масловский и Штейфон были достойными учениками Юденича, всегда поощрявшего в подчиненных самостоятельность.

Не теряя времени, командующий Отдельной Кавказской армией позвонил в Тифлис. К телефону подошел генерал-майор Л.М. Болховитинов.

— Здравия желаю, Ваше Высокопревосходительство.

— Здравствуйте. Доложите Августейшему Главнокомандующему мою настоятельную просьбу отменить приказ об отводе войск на Кеприкейские позиции и разрешить мне штурмовать Эрзерум. Штурм этот желательно и возможно произвести по условиям создавшейся обстановки. Я буду ожидать ответа у аппарата.

Последовала длинная пауза: Болховитинов докладывал информацию великому князю. Наконец в трубке раздалось:

— Ваше Высокопревосходительство, Его Императорское Высочество отказал вам в вашей просьбе и потребовал исполнить его первоначальный приказ.

— Доложите Августейшему Главнокомандующему, что я лично ручаюсь за успех всей операции, — настойчиво произнес Юденич. — Если мы не воспользуемся моментом сейчас, другого такого может не возникнуть!

Снова тишина в трубке, и наконец Болховитинов взволнованным голосом отозвался:

— Ваше Высокопревосходительство! Его Императорское Высочество дал вам разрешение на операцию, но с условием, что вы возьмете на себя всю ответственность за последствия, которые могут произойти в случае неудачи…

Юденич вытер платком вспотевший лоб, поднял глаза на висевшую в углу икону и перекрестился.

— Доложите Его Императорскому Высочеству, что я принимаю на себя всю ответственность, — коротко произнес он и повесил трубку…

Бывший свидетелем этой сцены Е.В. Масловский вспоминал: «Генерал Юденич ясно понимал, какое крупное решение им принято и какую величайшую ответственность он берет на себя. Не трудно себе представить, как тяжко отразилась бы внутри страны и на самой армии неудача, если бы таковая последовала. Вот почему уже одно решение генерала Юденича произвести штурм Эрзерума, беря на себя и всю ответственность за последствия, являет собой высочайший подвиг, достойный, чтобы быть отмеченным историей особо».

Правда, еще несколько дней потом Юденичу и чинам его штаба докучал прибывший из Тифлиса генерал от инфантерии Федор Федорович Палицын, бывший в 1905—1908 годах начальником Генерального штаба. Он обстоятельно и подробно доказывал Юденичу невозможность взятия Эрзерума штурмом. Как вспоминал Юденич в 1921-м, Палицын присылал об этом «записки с подробным анализом обстановки карандашом и мелко написанные, я их не читал, передавал своему начштаба, который их тоже не читал и в свою очередь передавал кому-то».

Справедливости ради надо отметить, что Ф.Ф. Палицын был далеко не одинок в своем мнении. Эрзерум представлял собой расположенную в глубокой долине между двумя параллельными горными хребтами крепость, а точнее, целую систему искусно вписанных в местность и отлично вооруженных крепостей и фортов общей протяженностью 40 километров. Ключевую роль в обороне Эрзерума играл укрепленный английскими и германскими военными инженерами район Деве-Бойну. Окружающие Эрзерум горы признавались ведущими военными аналитиками непригодными для ведения боевых действий, тем более в разгар зимы. Наконец, сам по себе гарнизон Эрзерума, обнесенного мощными стенами, имел на вооружении около 350 орудий различных систем и калибров и представлял собой грозную силу. Все любители военной истории хорошо помнили о том, какой неудачей обернулась попытка штурма Эрзерума русскими в октябре 1877 года…