Тайные страницы Великой Отечественной - Александр Бондаренко Страница 75

ТЮШКЕВИЧ: В течение всей войны на Дальнем Востоке находилось примерно 25 процентов войск от общего состава...

ГАРЕЕВ: Но вообще, в этот период интенсивность действий на Дальнем Востоке была гораздо выше, чем во время «странной войны» в Европе — когда англичане и французы воевали с Германией после ее нападения на Польшу.

ХАЗАНОВ: 16 марта 1942 года Ставка В ГК разослала директивы командующим Дальневосточным и Забайкальским фронтами о задачах и способах действий на случай внезапного нападения Японии. Военные советы фронтов получили указания разработать планы оборонительных операций объединений и к 5 мая представить их в Генштаб. Ставка требовала «упорной обороной не допустить противника на территорию СССР», а, отразив нападение, на ряде направлений — например, в Маньчжурии и Приамурье, перейти в решительное наступление, широко использовать Тихоокеанский флот и авиацию, предусмотрев решение такой сложной задачи, как бомбардировки Токио силами дальних бомбардировщиков ВВС Тихоокеанского флота.

ГАВРИЛОВ: Еще в 41-м году была создана 88-я бригада специального назначения. Она состояла из китайских коммунистов, бывших партизан, которых готовили для действий во время войны...

ХАЗАНОВ: И все же к открытию активных боевых действий на Дальнем Востоке Советский Союз не готовился: сложная обстановка на советско-германском фронте не позволяла стране разделять военные усилия между Западом и Востоком.

— Но, наверное, наши западные союзники этого хотели?

МЯГКОВ: Генерал Макартур считал, что в 41-м году СССР обязательно должен вступить в войну против Японии — и тем самым помочь США спасти американские жизни...

РЖЕШЕВСКИЙ: Скажу больше: нас все время подталкивали к вступлению в войну против Японии — как можно раньше, в условиях, когда нам это было абсолютно противопоказано. И особенно настойчивы в этом отношении были американцы. Они требовали создания на Дальнем Востоке авиационных баз, чтобы американские бомбардировщики могли с советской территории бомбить

Японию, куда они никак не могли добраться... Американцы очень сильно давили на нас — прежде всего военные, — но это спровоцировало бы немедленные ответные действия, а у нас летом 42-го возникла критическая обстановка на фронте.

— Когда же советское руководство приняло решение о вступлении в войну с Японией?

РЖЕШЕВСКИЙ: Фактически — в 1941 году. Находившийся тогда в Москве министр иностранных дел Великобритании Иден спросил, не сможет ли Советский Союз помочь англичанам на Дальнем Востоке — а положение у них там было критическое, — и Сталин дал следующий ответ: «В этом случае СССР пришлось бы вести серьезную войну на суше, море, и в воздухе. Это ведь не то, что декларация войны, которую Япония могла бы объявить Бельгии или Греции. В настоящее время СССР еще не готов к войне с Японией, значительное количество наших дальневосточных войск в последнее время переброшено на Западный фронт. Сейчас на Дальнем Востоке формируются новые силы, но потребуется не менее четырех месяцев, прежде чем СССР будет надлежащим образом подготовлен в этих районах». Сталин далее сказал, что лучше бы, если бы Япония напала на СССР — это создало бы благоприятную политическую и психологическую атмосферу в нашей стране. Война оборонного характера была бы популярна и создала монолитное единство в рядах советского народа... Это нападение он считал возможным и даже вероятным. Затем, так или иначе, этой темы касались на переговорах с союзниками на протяжении всех последующих месяцев и лет войны...

СЕНЯВСКАЯ: Но только в ноябре 1943 года в Тегеране, в ряду других, уже конкретно решался вопрос о ликвидации очага войны на Дальнем Востоке. Советская делегация дала союзникам согласие вступить в войну против Японии сразу после разгрома гитлеровской Германии. На Ялтинской конференции в феврале 1945 года это согласие было закреплено секретным соглашением, согласно которому СССР возвращал себе Южный Сахалин и прилегающие к нему острова, восстанавливал права на аренду Порт-Артура и эксплуатацию КВЖД. Таким образом, Портсмутский мирный договор 1905 года полностью терял свою силу

ХАЗАНОВ: 15 октября 1944 года в Москве, беседуя с Черчиллем, Гарриманом, Иденом, другими видными политиками и дипломатами, Сталин заявил, что СССР выступит против Японии через три месяца после поражения Германии — при условии, если США окажут помощь в создании необходимых запасов и прояснятся политические аспекты участия Советского Союза в той войне. Сталин представил американцам список советских заявок на поставки, которые вошли в основу программы под кодовым наименованием «Майлпост», предусматривающую создание запасов в Сибири — для использования в войне против Японии.

— Можно предположить, что, вступая в войну, Советский Союз прежде всего добивался возвращения утраченных территорий?

КОШКИН: Из материалов, которые я получил в японских архивах, следует, что для того чтобы получить Курильские острова и вернуть Южный Сахалин, нам совсем не обязательно было вступать в войну. Японцы сами — через наше посольство, средствами разведки, — предлагали отдать эти территории в обмен на то, что СССР не вступит в войну. Более того, японцы даже сообщали нашим посольским работникам, что если Советский Союз захочет, то они могут ему отдать и Хоккайдо.

ГАРЕЕВ: Так что если подходить прагматически, так сказать — по-американски, то Советский Союз мог решить все территориальные вопросы, не вступая в войну. Но это было бы что-то в виде заговора, а мы считали нужным до конца выполнять свой союзнический долг. К тому же, без вступления в войну мы не могли оказать помощь в освобождении китайского и корейского народов — а с геополитической точки зрения нам было очень важно, чтобы американцы не вышли на границы с Кореей и Китаем.

ТЮШКЕВИЧ: В общем, тут надо рассматривать два круга обстоятельств: один непосредственно связан с геополитическим положением СССР, второй — с тем что, что Вторая мировая война была войной коалиционной, мы несли перед союзниками определенные обязательства...

КОШКИН: Невступление в войну было бы предательством этих обязательств, привело бы к очень негативным последствиям. Это могло сорвать идею создания ООН, да и вообще всех договоренностей. Под вопрос могли быть поставлены ситуация в Европе, выход советских войск на территории зарубежных стран. Ведь если мы требуем выполнения выгодных, так сказать, нам условий и договоренностей и отбрасываем то обещание, которое нами было дано в плане помощи США и Великобритании, то тут наши вина и ответственность очевидны. Я считаю, что при окончательном принятии решения об участии в войне против Японии Сталин преследовал глубокие геополитические цели: в первую очередь, он не хотел быть отстранен от послевоенного политического процесса в Восточной Азии — особенно в Китае. Он понимал, что американцы готовы занять господствующее положение в этом обширном районе. Причем, вытеснив оттуда все другие государства, — в том числе и своих недавних союзников.

МЯГКОВ: Действительно, уже в сентябре 1943 года Рузвельт очерчивает, что называется, геополитические контуры будущего мира. Европа — это ответственность Англии и СССР, но Дальний Восток, Азия, прежде всего Тихий океан, — это ответственность США. Рузвельт считал, что американцы могут разделить эту ответственность с Китаем — конечно, с чанкайшистским. Хотя уже в 1944-1945 годах и Госдепартамент, и сам президент стали наводить мосты и в сторону китайских коммунистов...