Крушение "Красной империи" - Николай Ефимов Страница 75

— В контексте событий на Балканах по-иному оценивается сопричастность Запада к результатам рыночных реформ в России, хотя бы в первые пять лет. Скажите, мог ли жесткий курс на экономическое разложение России, развод ее народов по «национальным квартирам» завершиться «гуманитарной интервенцией»?Подобный элемент нового миропорядка — уже не дань виртуальности…

— Честно говоря, после «точечных ударов» НАТО боеприпасами с обедненным ураном по мирным городам такой вариант был вполне реален. Я знаю многих, которые «делали погоду» в администрации Клинтона. Та же Мадлен Олбрайт и иже с ней — люди с комплексом восточноевропейской ненависти к России. Подобно тому, как большевики-интернационалисты в лице Радека и т.д. считали Страну Советов «пламенем мирового пожара», эти видят Соединенные Штаты плацдармом либеральной революции по всем континентам. Лишнее доказательство, что нет единого Запада. Запад борется, он расколот на традиционистов и ярых сторонников «всеобщего разрушения». С этим надо считаться.

— В 1990-е годы, пожалуй, не было более униженных, духовно раздавленных людей, нежели в погонах. Они, «государевы люди», стали изгоями в пределах бывших союзных республик, групп войск… В 90-е годы множили ряды сотен тысяч «обманутых и оскорбленных» на просторах постсоветской России. И они же, голодные, гонимые, но с присягой в душе, как осененные святым крестом, выходили миротворцами на линию огня между обезумевшими от ненависти «этническими племенами» в Средней Азии, Приднестровье, на Северном Кавказе…

— Начнем с того, что в августе 1991-го люди из той же «ДемРоссии» и те, кто реально от имени Андрея Дмитриевича Сахарова руководил ими, боролись не с коммунизмом. Они не думали о реставрации национальных основ страны. Дети и внуки бывших российских большевиков, ставших жертвами сталинских «чисток», скорее всего, жаждали реванша. Для них герои — не Деникин и Колчак, а Ленин и Троцкий. Стремясь изничтожить государство, «демороссы» ударили по самому чувствительному нерву. Принижали роль Вооруженных сил, издевались над теми, кто жизнь посвятил служению Отечеству. Шла работа на подрыв национального самосознания, а значит, против людей в армейской форме. Кажется, в году 97-м я случайно попал на телепередачу «Преступление и наказание», лишний раз убедился: со всех калибров бьют по нравственному авторитету солдата, офицера, генерала. Ведь что такое Россия? При всех наших неурядицах это воинская доблесть, офицерская честь. Против армии они и настраивали общественное мнение.

Вакханалию не пытались пресечь и известные в ту пору политики. Мой бывший коллега Руслан Хасбулатов и Александр Руцкой, пусть фигуры марионеточные, но разделили пир триумфаторов в августе 91-го. Вещали о державности, считали себя патриотами. Но не сумели (или не захотели?) оппонировать «новым подходам». И это чудо, что власть «прозрела», начала искать опору в среде военных, «силовиков». Это дало России шанс на спасение.

— Александр Сергеевич, русская литература, в частности, XVIII— начала XX века, «произрастая на несчастиях народа» и отражая их, достигла мировых вершин. Но что «породили» 90-е годы? Уж страданий, бесправия, мздоимства было море разливанное. Однако наш лексикон вскармливался исключительно путанами, киллером, рэкетом, «крышей»…Да и в кино, на театральных подмостках чаще видели брутальный букет пошлости, примитива. Какие уж тут Достоевский с пророческими сюжетами, мятежность Некрасова или «пленный Дух» Андрея Белого. Как думается вам: постперестроечное время было обречено привносить варварские краски в культуру, быт?..

— Неумолимы законы общей логики. Национальное сознание народа вбирает в себя токи отечественной культуры. Приоритеты очевидны, и было время, когда радикальные демократы осатанело пытались низвергнуть даже Достоевского. Снова входил в моду призыв сбросить классику с «парохода современности». К счастью, ослепление прошло. Но смута всегда подменяет «муки творчества» на обыденные, земные. Это не лучшее время для создания «нетленного». В 90-е годы, конечно, произошло много страшного, но следует помнить, что рухнувший режим был противоестествен. Цензура, запреты на инакомыслие. Эти доносы, пытки моральные…

Современная цивилизация двигалась, развивалась. А у нас, даже при Горбачеве, изощрялись в ограничениях. Гоняли старушек за пучок зелени, в магазинах не найти бутылку пива, а кусок колбасы — едва не пик счастья. Это была жуткая, абсурдная жизнь. И когда все смели, русский человек, по природе любящий вольницу, расценил как час беспредела… Тут не до создания шедевров культуры. Слава Господу, что скоро закончилось.

— В прошлые века смуты тоже хватало. Мрачные «Бесы» появились в канун разгула политического террора в России. Бессмысленного, жуткого…

— Однако было относительно нормальное государство. «Бесы» появляются, когда писатель видит опасность раньше других. Зловещие тенденции. А какое было государство после 91-го? Разброд, падение нравов. И это хлынуло на ТВ, в театр, в кино. Появилось желание гульнуть, «оттянуться» по полной программе. Но это антикультурное, антисоциальное действо. Сейчас «волны порока» вроде пошли на убыль. Вспомнили о духовных ценностях нации, уважении к творчеству, образованию, интеллектуальному наследству.

— Остается ждать талантов, которые отразят наше время…

— Но исключительно в нормальной стране. Ведь только в нормальной стране с пиететом воспринимают, скажем, патриотизм как духовно-нравственную категорию. Борис Ельцин, как и Горбачев, не использовал громадный мобилизационный резерв патриотической идеи. Сталин вспомнил, когда немцы стояли под Москвой, в 41-м, о русских героях и русских полководцах. Сейчас очень важно, чтобы власть использовала свой резерв: русское национальное сознание, русская национальная гордость, русское достоинство. Не как пиар, а серьезное, глубоко осмысленное действо.

— Пытаясь дойти до сути событий после августа 91-го, читаешь много и многих. С вами, Александр Сергеевич, «пикируются» немало оппонентов — политологи, представители институтов, центров, ассоциаций и просто любителей разговорного жанра. Нет якобы никакого «ослепления». Свершилась, цитирую, нормальная революция. Приватизация проведена блестяще. Ваучеризация — во благо. Комплекс мер в экономике адекватен формату «вашингтонского консенсуса». А дефолт в 98-м — точка отсчета процветания… Так, может, напрасно ломаются копья?

— Это коренная наша проблема: как оценивать 90-е годы. Интересами меньшинства — так называемой демократической элиты, получившей блага, власть, деньги, тусовки? Или большинства населения страны, много потерявшего и, как ни прискорбно, не имеющего достойного будущего? Не секрет, у кого дети страдают от дефицита лекарств, нормального отдыха, пищи.

Объективно душой я оказался среди меньшинства, еще с советских времен. И от меня ждали, что буду говорить о прорывах: демократия, гласность, открытые границы. Но кривить душой не могу. Наверное, так воспитан. В нашем роду были и крестьяне, и дворяне… Я помню рассказы родителей, жестокую нищету послевоенных лет. И смотрю на современную российскую историю, как смотрят обделенные люди. Кстати, я не любил и прежнюю систему, оценивая ее здравомыслием украинского пахаря, моих предков по материнской линии. Тех, кого растерзали сталинские янычары. Глазами моего деда, дикого голода 30-х на Украине…