Орлы императрицы - Лев Полушкин Страница 74

В 1775–1778 гг. Владимир, видимо, большую часть времени проживал в Москве, не забывая о постройках в Семеновском. В 1777 г. он получил от московского архиепископа Платона храмозданную грамоту на строительство в Отраде церкви во имя своего небесного покровителя благоверного князя Владимира. А летние месяцы 1779–1780 гт. проводит уже в загородном имении, которое хотя и не достроено, но для летней жизни вполне пригодно. К этому времени относятся распоряжения на запрет охоты на зайцев и на разведение в прудах рыбы.

По ходу работ в Семеновском у хозяина все более и более появляются новые мысли по благоустройству имения, строительство растягивается на многие годы: в 1778 г. производится отделка печей, форточек, дверей, из Москвы завозятся изразцы; в 1786 г. заготовлялся строевой лес для дома, в 1792 г. покупался кирпич для постройки конюшенного флигеля, но все это делалось параллельно с проживанием семьи графа в летнее время.

Искусствоведы предполагают, что здание отрадненского дома проектировал старый знакомый Григория В. Баженов. В пользу последнего говорит тот факт, что конфигурация плана дома полностью совпадает с планом баженовских павильонов Михайловского замка в Петербурге. Вот что пишет по этому поводу один из соседей В. Орлова по загородному имению, Свербеев, передавая слова самого Владимира: «Призвал я лучшего в то время архитектора, и указал он мне место на высокой горе построить тут трехэтажный барский замок и церковь. План мне полюбился, однако исполнил я его не совсем в точности. Церковь на высокой горе, на открытом от лесов месте, построил, а для постройки дома спустился пониже, к берегу реки, между лесами… Начавши строить, я опять не послушался архитектора — вместо трех выстроил только два этажа». Любопытно, что парадные залы усадебного дворца по размерам уступали жилым помещениям, из чего следует, что хозяева предпочитали удобство бытовых помещений показной стороне построек.

Дом строился добротным и прочным в расчете на жительство в нем нескольких поколений: сводчатые потолки, толстые стены, предусмотрены все возможные удобства; в дом была даже проведена вода из одного из отдаленных родников. Просторная купальня на первом этаже была «назначена как будто для великанов». Библиотека размещалась в нескольких комнатах и в кабинете графа.

Парк занимал площадь в 600 десятин по обе стороны реки Лопасни и был одним из величайших в России, здесь был устроен даже «кунстштюк» — два ручья, находящиеся в паре метров друг от друга и текущие навстречу.

Проводились и прудовые работы: из Щучьего пруда в Лопасню был устроен каскад и фонтан «против дома по ту сторону реки», еще один каскад был устроен в «Елизаветинском парке», названном именем жены графа. Прямоугольные пруды питались ключевой водой, возле них были сооружены беседки, имеющие внешний вид сельских домиков, а внутри находился небольшой зал; сюда приходили смотреть кормление рыбы по звонку колокольчика, как это делалось в Нескучном, пить чай, порой устраивались пикники.

В Отраде Владимира неоднократно посещали братья, восхищались красотою мест и их обустройством, и, по свидетельству В. Орлова-Давыдова, просили их там похоронить.

В домашних условиях граф Владимир одевался просто, но всегда исключительно чисто. Обычно он носил длинный байковый или суконный сюртук зимой и темный нанковый летом, вместо жилета — широкий шелковый камзол и вокруг шеи белый кисейный платок.

Д. Н. Свербеев в своих записках пишет, что у В. Орлова не было наград, не считая медали в память 1812 г., которую выдавали всем дворянам, имевшим право носить военный мундир. Д. Свербеев пишет также: «Лучшим из всех подмосковных соседей был граф В. Г. Орлов. Он был родовитее других серпуховских помещиков… но всех их Орлов превосходил… богатством, несравненно высоким перед всеми образованием и достойным глубокого уважения своим характером».

Крестьян было принято отдавать на обучение портняжному, башмачному, шорному, аптекарскому делу, из их среды готовили садовников, конюхов, плотников. Крепостные, обладавшие талантами и игравшие в театре или в оркестре, в основную часть времени были заняты работой по своей «специальности» (плотницкой, башмачной и т. д.). У Владимира были знатные музыканты, сказывались близкие знакомства Алехана с двумя именитыми и талантливыми композиторами, Березовским и Бортнянским, находившимися в его окружении в Италии. Ну как не воспользоваться таким знакомством? Во время войны с турками Владимир через некоего Ивана Автономовича просил прислать ноты церковных сочинений Д. Бортнянского, а чтобы избежать дубляжа, прилагал к письму уже имеющиеся у него ноты. Одновременно он просит прислать и разные музыкальные инструменты для своего будущего оркестра. Владимир и сам любил петь и нередко «веселил песнями» своих домочадцев и братцев.

Музыкой сопровождались обеды, по субботним вечерам в отрадненской бильярдной давались вокальные или инструментальные концерты. Граф не любил громкой музыки и слушал в соседней гостиной комнате, а по окончании произведений порой делал замечания своему крепостному капельмейстеру Л. С. Гурилеву, отцу известного композитора АЛ. Гурилева, автора многих популярных песен и романсов, среди которых всем известный «Однозвучно гремит колокольчик».

Дом и территория усадьбы в дневное и вечернее время были наполнены жизнью и движением. До прогуливающихся доносились звуки «волторна» или других музыкальных инструментов, это готовились к выступлениям крепостные артисты. По воскресеньям вся большая семья собиралась в церкви, стоящей на вершине горы.

В главной конторе графа, готовившей различные хозяйственные бумаги, касающиеся управления вотчинами, конторщики, несмотря на незначительное жалованье, крепко держались за свои места; один из них оставил своей жене 25 000 рублей, другой сумел дать сыну такое воспитание, что после смерти графа Владимира тот не только получил свободу, но и, прослужив некоторое время в канцелярии Его Императорского Величества, стал сенатором.

Усадьба Отрада вплоть до революции 1917 г. являлась одной из самых богатых в России. К сожалению, от внутреннего убранства Отрады до наших дней дошли лишь воспоминания.

Была у Владимира Григорьевича и коллекция табакерок, одна из которых особенно ценилась Орловыми — это был подарок Екатерины II: на шести ее сторонах были изображены эпизоды дворцового переворота: Петергоф, Измайловские казармы, Зимний дворец…

В верхнем этаже дворца находилась самая большая в доме комната — столовая с окнами в сад. Здесь также висели портреты, а в простенках между окнами стояли фамильные бюсты и пудовые шандалы для свечей. Лепной потолок расписан К. Брюлловым, пользовавшимся покровительством Орловых, часто у них гостившим. Возможно, поэтому К. Брюллов хорошо знал лошадей и умел писать с них картины, которые впоследствии покупал основатель уникального отечественного музея коневодства Я. И. Бутович. На высоких полках располагался старый фарфор, расписной сервиз — также подарок Екатерины. Здесь же хранились (вероятно, после смерти Алексея) в особой витрине — кейзер-флаг, подаренный А. Орлову после Чесменской баталии, а на специальном столике — обломок адмиральского корабля, на котором этот флаг был поднят.