Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели Страница 74

Одним из преимуществ военной организации Шамиля было то, что она позволяла ему при необходимости собирать или распускать свое войско, причем делать это невероятно быстро. Его стратегию в этот период времени можно назвать мастерской. Из своей штаб-квартиры в Дилыме он угрожал неприятелю на севере, востоке и юге, держал его в постоянном напряжении, отправлял своих бойцов по домам, вновь собирал их как по мановению волшебной палочки и благодаря удивительной мобильности горных отрядов, которым не нужны ни багаж, ни боеприпасы, обрушивался на русских там, где его меньше всего ожидали.

В данный момент Шамиль прекрасно понимал слабость позиции неприятеля в Дагестане, где русские войска были разбиты на мелкие группы, контролирующие многочисленные, плохо укрепленные поселения, разбросанные на огромной территории. Добавьте сюда трудности ландшафта и недовольство местного населения, и все сразу будет ясно. Конечно же Шамиль использовал все это себе на пользу. Блестяще задуманные и выполненные планы увенчались таким успехом, о котором он даже не осмеливался мечтать. Его старинный враг Клюгенау не смог разгадать их ^[112].

16 августа он доложил, что мюриды полностью рассеяны и все спокойно; но 26 августа Шамиль вышел из Дилыма во главе армии, и менее чем через 24 часа появился возле Унцукуля, где в тот же день к нему присоединился Кибит-Магома из Тилитля и Хаджи-Мурат из Аварии. Каждый из них был во главе крупных отрядов, а общая численность объединенного войска составила 10 000 человек. Скорость этого марш-броска по горной стране, точность совместного маневра и прежде всего тот факт, что все это было подготовлено и осуществлено под самым носом у Клюгенау, показывают военные способности Шамиля, действительно очень высокие, что делало его не просто главарем партизанского движения, а командиром более высокого ранга.

Унцукуль открыто выступил против него, сдав 78 мюридов Евдокимову еще в прошлом году, и разместил у себя русский гарнизон. Было необходимо показать, что такие вещи не проходят безнаказанно, и поэтому первой целью Шамиля было покарать жителей этого аула и добиться от них подчинения; а затем он хотел уничтожить гарнизон. Благодаря грубейшим ошибкам своих противников он добился и того и другого.

Когда полковник Веселитский в Гимрах услышал о приближении неприятеля, он, не дождавшись приказа, поспешил к Унцукулю с похвальной целью спасти аул. По пути к нему присоединился майор Грабовский, который, также без приказа, привел с собой часть гарнизона Цатаниха с той же самой целью. Еще две роты присоединились к ним в Карачи, и с этим объединенным отрядом в более чем 500 человек с двумя пушками Веселитский двинулся на Унцукуль. Утром 29-го, оставив орудия на высоте над аулом, он спустился в сады и попытался захватить их, но был вынужден отступить с тяжелыми потерями. Тем временем враг зашел с флангов, атаковал высоту и захватил пушки. Остатки русского отряда были окружены и, несмотря на героические усилия капитана Шульца прорвать окружение усилиями гренадерской роты Апшеронского полка, оттеснены к берегу реки. Веселитский был взят в плен; Грабовский, Шульц и еще 9 офицеров и 477 рядовых были убиты; из всего отряда спаслось всего несколько человек, которым удалось переплыть Койсу. Евдокимов, которого Клюгенау отправил в Цатаних с приказом срочно сконцентрировать там войска, не смог этого сделать из-за описанного выше маневра двух офицеров и издали наблюдал за их гибелью, будучи не в состоянии помочь им. Два дня спустя гарнизон русской крепости сдался после отчаянной схватки, а до этого Шамиль успел атаковать и захватить сам аул ^[113].

Тем временем Клюгенау добрался до Цатаниха и собрал там войско в 1100 человек, однако несчастья преследовали его. Очень важный для русских аул Карачи был доверен майору Коссовичу с регулярным отрядом в 210 человек и некоторым количеством местной милиции. Ему было приказано ни при каких обстоятельствах не оставлять занятую позицию. Тем не менее при приближении Шамиля он покинул позицию, не дожидаясь атаки со стороны мюридов, и двинулся к Балахани. Результатом была отчаянная, но безуспешная попытка отбить Карачи, в ходе которой были убиты майор Зайцев и еще 8 офицеров, а также 110 рядовых. 3 офицера и 68 рядовых были ранены. Под угрозой оказалось сообщение Клюгенау с Шурой. Перед ним стоял вопрос: идти на защиту Балахани или попытаться спасти гарнизоны в Аварии. Он выбрал последнее и, покинув базу, пошел к Хунзаху. Там он был окружен войсками Шамиля. Окружение смогли прорвать лишь 14 сентября благодаря генерал-майору Аргутинскому-Долгорукову, который, узнав об отчаянном положении командира, пробился к нему на помощь из Южного Дагестана ^[114].

Теперь численность объединенного отряда в Хунзахе составила более 6000 человек; однако из-за нерешительности Клюгенау никаких серьезных действий предпринято не было. Тем временем за 25 дней после своего внезапного появления у Унцукуля (25 августа – 21 сентября) Шамиль захватил все русские крепости в Аварии, за исключением столицы ^[115], вместе с 14 пушками, а русские в общей сложности потеряли 65 офицеров и 1999 рядовых.

Ахалчи был предательски сдан врагу командиром гарнизона; Карачи был позорно оставлен; все остальные, к чести русского оружия, держались до последней капли крови.

Шамиль не осмелился атаковать русских в Хунзахе, хотя Хаджи-Мурат и настаивал на этом; и в этом Шамиль был прав, поскольку поражение с тяжелыми потерями было практически предопределено, и в этом случае слава его прежних побед померкла бы. Добиться ухода русских из Аварии можно было и другим способом, и без риска, а Шамиль был слишком хорошим военачальником, чтобы не знать об этом.

Он отошел в Чинкат, а оттуда в Дилым и 30 сентября напал на Андреево и соседнюю крепость Внезапную. Атака провалилась благодаря мужеству и изобретательности русского командира полковника Козловского. После этого Шамиль распустил своих людей по домам; однако его повторное появление в Дилыме не позволило русским держать основную часть своего войска в Аварии, а потому Клюгенау вернулся 28 сентября в Шуру. В Хунзахе остался Пассек с 4 батальонами, а в Балахани – Аргутинский с тем же количеством войск и местной милицией из Кубы. Две недели спустя Аргутинский отошел в Южный Дагестан, распределив 1,5 батальона между Балахани и Цириани. Считалось, что теперь в Северном Дагестане в распоряжении генерал-лейтенанта Гурко было 17 батальонов (9000 штыков) и 8 сотен кавалерии. Основной отряд неприятеля был распущен, и казалось, неприятности остались позади. Однако были совершены две роковые ошибки, и Шамиль конечно же заметил их. Важнейшее укрепление в Гергебиле у слияния Авар-Койсу и Казн-Кумух-Койсу охранялось только гарнизоном из 306 человек Тифлисского полка; при этом артиллерии у них почти не было. Что касается Бурундук-Кале, часовой башни на возвышенности между Ирганайской равниной и Шурой, то о ней вообще забыли. А ведь эти два объекта контролировали единственные дороги, соединяющие Шуру и Аварию. Если бы эти объекты были захвачены врагом, отряд Пассека и гарнизоны Балахани и Цириани были бы изолированы.