Герман Гессе, или Жизнь Мага - Мишель Сенэс Страница 74

В середине апреля Гессе скрывается в саду Клингзора, обращается к пути новой аскезы, медитирует, постится, проводит ревизию всем своим желаниям, всем замыслам, перечитывает вслух свои стихи, написанные в 1926 году, когда он решил отдаться на волю инстинктов. Сборник стихов «Кризис», как и «Степной волк», вдохновлен свободной дикостью его излишеств.

Он отдает предпочтение человеку желаний, беспокойства, тому, кто погружен в смятение и дурные мысли. Душевное спокойствие наступает лишь тогда, когда человек проходит сквозь все пороки, все ошибки, сквозь все недоразумения, все страсти. Чтобы постичь упорядоченность вселенной, нужно преодолеть хаос в себе, и тогда возникнет знание. Жизнь требует уважения, требует, чтобы к ней прислушались. Посланники идей писателя — Петер Каменцинд, Кнульп, Демиан, Сиддхартха и Гарри Галлер — выходцы из его снов, его плоть и кровь. Боль, смертную тоску, пережитые им, Гессе показывает такими, каковы они есть, а не такими, какими их хотелось бы видеть читателю. Сказать людям, что они жертвы волка, который спит в них и которого они ни разу не сделали попытки разбудить, — значит заслужить их презрение.

Он пишет журналисту Генриху Виганду: «Если я не выражаю мое отвращение к жизни и старости, значит, как вы мне желали, я это скрываю, молчу. Вы, верно, заметили, что мои письма потеряли в содержательности… Я серьезно отношусь к своей работе. Я не воспринимаю ее ни как деятельность, приносящую доход, ни как артистический номер, я только стараюсь чуть меньше лгать, чем это обычно делается в литературе». И утверждает: «Поэт здесь не для того, как вы, буржуа, полагаете, чтобы оправдать с помощью слов значимость вашего существования, но чтобы выразить легкость и тяжесть человеческой жизни, не пытаясь предугадать, как это будет воспринято читателями и критиками — с удовольствием или нет. Я буду продолжать выражать мучительный хаос, который состоит в страданиях, даже если вы, поборники гигиены и оптимисты, не любите слушать и делаете вид, что верите в глупые шутки там, где я говорю л ишь свою кровоточащую правду…» Это письмо представляет интерес той настойчивостью, с которой Гессе выражает свой отказ от смягчающей лжи, свой абсолютный культ правды, даже если она жестока.

О торжественном праздновании дня рождения Гессе уже не говорят. Он живет вдали от всех, питается молоком, фруктами, увлекается нудизмом, загорает, валяется на траве, читает и перечитывает свою биографию, написанную Баллем, и теперь распространяющуюся по всему миру. «Последнюю ночь, — пишет он автору в июне 1926 года, мне снилась твоя книга: я увидел себя, но не в зеркале, а как второго живого персонажа, более живого, чем я сам. Мне не было разрешено, из-за внутреннего запрета, посмотреть на себя самого как следует, это был бы грех… Я только успел на мгновение открыть глаза и увидеть живого Гессе!»

Высохший, как настоящий йог, черный от солнца, едва одетый, он в каждую секунду ощущает вполне свое существо… «Я похож на индуса, — пишет он, — женщинам это нравится. Но артрит — это как раз то, что не может соблазнить девчонку». Он больше не курит, ездит иногда в Цюрих, но проводит большую часть времени один, вспоминая былые похождения, будто пытаясь извлечь из них всю возможную прелесть. При каждом удобном случае писатель защищает от нападок «Степного волка». Не то чтобы они его удивляют — он понимает, что должен растолковать смысл тем, кто его не увидел. Он хочет обратить их на путь внутреннего погружения, категорически отрицая, что при создании романа им руководили уныние и безнадежность. История Гарри Галлера, будет он повторять неустанно, — это история выздоровления, она прорывается в творениях Моцарта и нашем ощущении бессмертия.

Однажды в его жизнь вошла Нинон. «У меня есть подруга, — сообщает Гессе Анне Бодмер 2 апреля 1927 года, — венка, молодая женщина, которая начала мне писать, когда ей было четырнадцать лет, но с которой я познакомился лично совсем недавно». Как и когда Нинон и Герман встретились? Ничто не мешает думать, что она просто постучала к нему в дверь. Удаляется одна женщина, появляется другая. Забавно, что этот индивидуалист, считающий себя неспособным к семейной жизни, стремится к новому союзу, едва лишь наметится перспектива разрыва. Его развод с Мией не был еще оглашен, а он уже проводил время в обществе Рут; и едва он расстается со второй женой, как у него появляется Нинон: «Моя подруга теперь возвращается в Вену, но, возможно, приедет в Тичино этим летом, чтобы попытаться прожить некоторое время поблизости от меня».

Гессе скоро будет пятьдесят лет. Нинон тридцать два. Она дочь доктора Якоба Аусландера, адвоката-еврея, и с 1919 года замужем за австрийским карикатуристом Бенедиктом Фредом Долбином, с которым вместе не живет. На портрете, относящемся ко времени их встречи, у нее плотная шея, крупные губы, ясные черты лица, короткие черные волосы, выступающие уши, мальчишеский затылок. Быть может, она была обязана неудачей своего замужества этому сумеречному взгляду, который придает странное ощущение уязвимости облику женщины, которую не назовешь хрупкой. Она — историк искусства и специализируется по эстетике Греции. Возможно, она увидела в Гессе своего рода трагического героя современности, а его покорили ее шарм, богатство внутреннего мира, ее умение забывать одиночество в изнурительной работе и наполнять свою жизнь смыслом.

Эта встреча могла стать для Гессе незначительным приключением, если бы он продолжал воспринимать любовь только через запрет. Но он долго вел разгульную жизнь, и теперь визиты фрау Долбин были ему приятны. Он приобрел опыт и созрел для истинной любви: очень скоро они становятся любовниками.

Красива ли она? При взгляде на одни ее фотографии приходится в этом усомниться из-за ее тяжелого подбородка. Но она непринужденна, и ее лицо с гладкой кожей светится одухотворенностью. В ней даже пытались узнать «неземную красоту» героини «Степного волка» Термины, в глазах которой «витала умудренная грусть».

С начала лета Нинон живет в Монтаньоле, в маленьком домике радом с дворцом Камуцци, и обедает в ресторане. «Она здесь, и моя жизнь изменилась», — пишет Герман. Ему открываются неизвестные дотоле отношения, происходит новая таинственная метаморфоза. И это после того, как он несколько месяцев ощущал себя Гарри, слушал Пабло, играющего на саксофоне в «Сити-баре», танцевал в «Отель дю Глоб», много пил, потом постился, как монах, и, одетый в старое платье, болтался, словно бродяга, и размышлял, подобно патриарху, оставаясь притом волком степей, проснувшимся в тысяче первой из своих душ. Он пережил столько несчастий в любви и вот, вопреки всему, встретил Нинон. Кажется, прошли века с того момента, когда он начал думать, что ему удалось понять смысл жизни. В последних строках «Степного волка» Гарри уже обладал сотней тысяч фигур жизни, о правилах расположения которых с трепетом догадывался, когда они стояли в ожидании начала партии. Гессе надеялся, что ему удастся перейти порог высшего знания: «Когда-нибудь я сыграю в эту игру получше. Когда-нибудь я научусь смеяться…»

Приближается 5 июля. Резвая Нинон созывает друзей, готовит празднество, горячих кур и свежее кьянти. Все будет происходить на террасе Каза Камуцци, где соберутся Макс Вассмер, владелец замка Бремгартен возле Берна, в сопровождении своей жены Матильды, доктор Ланг и его дочь, романист Альберт Мозер. Вечером в местном трактире, где разложены на столах круги сыра и расставлены кружки, наполненные вином, будут танцы.