Опричники Сталина - Алексей Тепляков Страница 74

В течение августа — ноября 1937 г. чекисты планировали провести «кулацкую операцию». Основная работа по поиску «кулаков» выпала аппаратам районных отделений НКВД, где на «антисоветский элемент» велись нередко многочисленные агентурные разработки. Сводка в УНКВД от Сузунского райотдела НКВД от 24 апреля 1937 г. сообщала о разработке организаций «Американцы» (шпионской) и «Беляки». На 1 мая 1937 г. Асиновский РО УНКВД имел 8 разработок по «контрреволюционным организациям». Начальник Змеиногорского райотдела НКВД М. А. Дятлов 13 июля 1937 г. сообщал в Запсибкрайком ВКП (б) о вскрытии двух контрреволюционных групп в 1936 г. и аресте 30 «врагов» в первой половине 1937 г.

Но были примеры и иного рода. Перед началом операции начальник Немецкого РО УНКВД ЗСК К. Г. Кестер заявил руководителям раймилиции, что «все кулаки и фашисты были арестованы ещё в 1933 г., поэтому в данное время в Немецком районе арестовывать не придётся». Многие райотделы НКВД, где была слабо поставлена агентурная работа, не имели на учёте сколько-нибудь значительного числа «враждебных элементов» ^[276]. Поэтому новая кампания для провинциальных чекистов с чисто технической стороны оказалась непростой.

Составленные в райотделах списки подлежавших аресту в оперсекторе сводились в единый большой список, который затем заверялся в управлении НКВД. Арестованных в рамках национальных операций отправляли в областной центр или оперсектор, с «кулаками» разбирались на месте. Начальник Татарского РО НКВД Т. Ф. Качин (по сообщению секретаря РК ВКП (б), «по разоблачению и выкорчёвке вражеских сил в районе» вёл «беспощадную борьбу») аресты поручал милиции и арестованных направлял в Куйбышевский оперсектор НКВД; дела же на «кулаков» оформлялись в самом райотделе.

Новосибирский оперативник С. П. Чуйков в 1940 г. писал, что документы на аресты оформлялись по большим спискам, подписанным начальством отдела, где были только установочные данные и компромат (офицер, кулак, участник к-р организации) без указания на его источник. Прокурор на списке писал, что «арест с № 1 по №№ санкционирую». Составленные в страшной спешке данные часто были ошибочны — чекисты приходили туда, где давно уже не жил подозреваемый, или он уже был арестован, или этот адрес вообще не существовал. Начальник КРО УНКВД по Новосибирской области Ф. Н. Иванов в июле 1939 г. показал, что на тройке «никогда вопрос по существу дела не разбирался, дела сваливали в приёмной, а тройка решала вопрос по одной повестке…» ^[277]

Милиция также самым активным образом участвовала в репрессиях, арестовывая и допрашивая бесчисленных «врагов народа». Например, И. Л. Петров с июля 1937 г. по март 1938 г. работал помощником уполномоченного Змеиногорского райотдела милиции и был награждён четырьмя премиями от УНКВД по ЗСК и Алтайскому краю: «особенно проявил себя в… изъятии контрреволюционного элемента в кампанию 1937 г., беспрерывно находился на данной работе как по изъятию, [так] и оформлению следственных дел» ^[278].

В августе 1937 г. руководство краевой милиции во главе с А. К. Альтбергом предлагало план оперативно-следственных мероприятий по материалам на работников Заготзерно «в направлении вскрытия организованного контрреволюционного вредительства с выходом на Краевой центр», всем ГОМ и РОМ давалось указание разработать оперзадания о реализации имеющихся агентурных дел и материалов по пунктам «Заготзерно». Сотрудники милиции активно участвовали и в массовых расстрелах, проявляя к жертвам не меньший садизм, чем их коллеги-чекисты ^[279].

Необходимо отметить, что масштабы чистки «социально-вредных» были близки к чисткам «врагов народа». За январь — ноябрь 1937 г. в Новосибирске было изъято около 7.000 чел. «социально-вредного и уголовно-преступного элемента», из которых около 5.000 к концу года были уже осуждены тройкой (видимо, имелись в виду работа как тройки УНКВД, так и милицейской тройки). Арестовывали облавами ранее судимых, бездомных, неработающих (как и при чистке больших городов в 1933-м); также не брезговали арестовывать и тех, кто приходил в милицию просто заявить об утере документов.

Милицейская тройка судила в Новосибирске по 35-й статье, каравшей за принадлежность к «социально-вредному элементу» (т. е. безработных, бездомных и т. п.) сразу по 300 и более человек. В Новосибирске к ноябрю 1937 г. проживало 464 тыс. чел.; таким образом, в течение второй половины 1937 г. было «изъято» (учитывая, что среди арестованных были уголовники-«гастролёры» и приезжие бродяги) до 5 % взрослого мужского населения ^[280].

Милиция работала точно так же, как и НКВД — хватала людей по набору компрометирующих признаков, часть арестованных передавала «соседям» для расстрела, а других судила сама с помощью тройки как социально-вредных. Характерно, что начальник милиции УНКВД по Ивановской и Новосибирской областям М. П. Шрейдер и тридцать с лишним лет спустя считал, что эта мера — внесудебное осуждение по приказу № 00447 — в отношении уголовников была совершенно правильной и могла бы применяться для борьбы с преступностью и в 1970-е гг. ^[281]

Активная агентурная работа в связи с размахом террора потеряла прежнее значение. Дела успешно фабриковались и без какой-либо серьёзной агентурной проработки. Из показаний осуждённых чекистов П. А. Егорова и Н. А. Сурова известно о провокациях с обнаружением оружия мифических заговорщиков (подобные факты известны и для начала 1930-х гг.). Так, пресловутый С. П. Попов во время командировки в Нарым специально закопал оружие для инсценировки последующего обнаружения и документирования арсенала «повстанческих организаций» ^[282].

О сведении личных счётов и использовании доносов в ходе арестов доказательно говорить сложно, ибо «сигналы» с мест зачастую спрятаны в тома так называемых оперативных материалов, которые не выдаются исследователям. Начальник Томского горотдела НКВД И. В. Овчинников отмечал, что «размах операции и огромная волна заявлений в ГО давали несравненно более, чем самая идеальная агентурная работа». Такие факты говорят о большой доносительной активности населения, хотя значительная часть заявлений была наверняка спровоцирована чекистами и исходила от агентуры.