Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура - Пьер Монте Страница 74

Во всех храмах мы находим такие «целительные» статуи и стелы. На одной стороне стелы обычно изображен голый младенец Хор, стоящий на крокодиле со змеями в руках, а над ним – гримасничающий Бэс. На другой стороне или на цоколе стелы начертан рассказ о том, как божественное дитя в отсутствие матери было ужалено змеей в болотах Ахбит. Царь богов, услышав стенания матери, повелел Тоту исцелить ребенка. Иногда надписи рассказывали, как Ра исцелил ужаленную скорпионом Бает, или о том, как Осирис, брошенный в Нил братом, чудом спасся от зубов крокодила. Статуи чаще всего изображали набожных людей, прославившихся при жизни как заклинатели змей. Статуя или стела обычно стояла на цоколе в центре маленького водоема, который сообщался с другим, расположенным ниже водоемом. Когда приходил человек, укушенный змеей, статую или стелу обрызгивали водой. Стекая в нижний водоем, она приобретала целительные свойства и силу всех заговоров и заклинаний. Ее зачерпывали внизу, давали пить пострадавшему и говорили: «Яд не проникнет в его сердце, он не сожжет его грудь, ибо Хор его имя, Осирис – имя его отца, Нейт-плакальщица – имя его матери». Исцеленному оставалось только отблагодарить «святого», спасшего ему жизнь горячей молитвой, что, впрочем, не избавляло его от необходимости оставить «чистому» или «божественному отцу», который зачерпывал целительную воду, небольшой подарок.

Тем не менее эти скромные просители со своими скромными дарами чувствовали себя неловко в роскошных домах богов Мемфиса, Фив и больших городов. Они предпочитали видеть своих великих богов не в официальных храмах, а в маленьких святилищах. Работники же некрополя избрали своей покровительницей богиню-змею Меретсегер («любящая молчание»). Она обитала на вершине горы над поселком, и, когда они говорили «вершина», трудно было понять, что они имеют в виду – богиню или ее жилище. Один служитель некрополя, по имени Нефе-рабу, призвал однажды в свидетели правдивости своих слов Птаха и Вершину. Но оказалось, что он солгал. Вскоре он ослеп. Он признался в своем преступлении перед Птахом, погрузившим его во тьму среди бела дня. Он молил о милости этого бога, не оставляющего никаких проступков без справедливого суда. Однако это ему не помогло. Тогда Неферабу обратился с мольбой к Вершине Запада, великой и всемогущей. Эта богиня явилась к нему с прохладным ветерком. Она исцелила его от слепоты. «Ибо Вершина Запада милосердна к тем, кто обращает к ней мольбы». Маленькое святилище Меретсегер пользовалось большой популярностью, о чем можно судить по количеству найденных там стел и благодарственных надписей, причем эта богиня прекрасно уживалась с великими богами, чьи святилища располагались по соседству. Когда один работник некрополя заболел, его отец и брат обратились к Амону: он может спасти даже тех, кто уже на том свете. Царь богов «явился, как северный ветер, как свежее дыхание, чтобы спасти несчастного, ибо он не дает солнцу зайти в гневе своем. Гнев его длится не дольше времени, за какое человек моргнет глазом, и не оставляет после себя следа».

Работники некрополя, избравшие своей покровительницей Любящую Молчание, имели еще одного покровителя, который первым из фараонов Нового царства повелел вырыть себе усыпальницу в Долине царей, – Аменхотепа I, первого работодателя и первого благодетеля всех жителей района Дейр-эль-Медина. Его культ вскоре стал настолько популярен, что в Фивах на левом берегу ему воздвигли много святилищ. Были найдены остатки храма «Аменхотепа садов» (да будет он Жив, Здоров и Силен!). Известны названия трех других храмов: «Аменхотеп – преддверие храма», «Аменхотеп, плывущий по водам» и «Аменхотеп – любимец Хатхор». Праздник в честь этого доброго покровителя длился четыре дня, и все эти дни работники некрополя со своими женами и детьми пили и пели не переставая. Все жрецы, несшие статую фараона, зонты и опахала, обрызгивавшие ее благовониями, служили в некрополе.

Они настолько верили в Аменхотепа, что обращались к нему за разрешением споров. Это мирное правосудие было куда более быстрое и несравненно менее накладное, чем правосудие визиря и его писцов. Одна истица обращается к Аменхотепу с такими словами: «Приди ко мне, мой господин! Моя мать с моими братьями затеяли тяжбу со мной». А дело заключалось в следующем: покойный отец истицы завещал ей две доли меди и назначил содержание в семь мер зерна. Мать же забрала всю медь и выдавала ей только по четыре меры зерна. В другом случае столяр сделал гроб из своего дерева. Работу и материал оценили в тридцать один дебен. Однако хозяин соглашался уплатить только двадцать четыре дебена. Или еще. У резчика украли одежду. Он излагает свою жалобу статуе фараона: «Господин мой, приди сегодня! У меня украли одежду». Писец читает список домов, видимо домов неплательщиков, и в том числе называет дом Амоннахта. Ответчик заявляет, что ни в чем не виноват, в то время он находился у дочери. Все обращаются к богу, и он подтверждает его слова. У другого работника некрополя, по имени Хаэмуас, несправедливо оспаривали право на дом. Снова обратились к статуе фараона, и она подтвердила права Хаэмуаса резким кивком головы.

Возможно, подражая обожествленному фараону, другие божества и даже великие боги тоже снисходили до простых смертных, давали им полезные советы или разрешали сложные споры. Один начальник стражников присутствовал на процсесии в честь Исиды. Божественный лик вдруг склонился к нему с борта священной ладьи. Вскоре этот человек получил повышение. В столице чаще всего обращались за советом к великому фиванскому богу. Одного из управляющих хозяйством Амона обвинили в хищениях. Статую бога поставили на священную ладью и перенесли в специальное помещение храма. Составили две противоречивые записки: «О Амон-Ра, царь богов, говорят, что этот Тутмос спрятал вещи, которые исчезли», – гласила первая. Во второй было написано: «О Амон-Ра, царь богов, говорят, что у этого Тутмоса нет ни одной вещи из тех, что исчезли». Бога спросили, изволит ли он рассудить это дело. Бог ответил: «Да». Обе записки положили перед ним, и Амон дважды указал на вторую, которая оправдывала обвиняемого. Тутмосу сразу вернули его должность и дали новые поручения. Во время процсесии верховный жрец спросил Амона, можно ли сократить срок изгнания нескольких человек, высланных в Большой оазис. Бог в знак согласия кивнул головой.

Царь богов не всегда отвечал простым смертным, зато с большой охотой разрешал важные государственные вопросы. Когда Рамсесу II в начале его царствования пришлось назначать верховного жреца Амона, он созвал совет, на котором в присутствии бога были названы один за другим все кандидаты, все, кто мог бы занять эту должность. Бог выразил свое удовлетворение, только услышав имя Небунефа. Верховный жрец Херихор советовался в Хонсу по многим вопросам. Когда в Эфиопии трон остался без царя, многие вожди прошли перед Амоном, прежде чем он избрал одного из них правителем страны.

К сожалению, по имеющимся у нас документам сложно определить, каким образом бог дал знать о своем выборе. Некоторые ученые, по-видимому большие поклонники «Дон Кихота» Сервантеса, полагают, что статуи состояли из нескольких частей и управлялись с помощью хитроумного механизма, – они не могли говорить, но могли поднять или опустить руку, кивнуть головой, открыть или закрыть рот. В Лувре хранится единственный известный нам экземпляр такой статуи. Это голова шакала с нижней подвижной челюстью. Анубис всегда стоял с открытой пастью; если потянуть за веревочку, пасть закрывалась. В других случаях жрецы вносили вопрошаемого бога на носилках. Наклон вперед означал положительный ответ, наклон назад – отрицательный. Мы не знаем, какое значение имели подобные консультации с богами. Когда бог выбирал кандидата на престол, можно с уверенностью сказать, что выбор был сделан заранее. Когда он оправдывал обвиняемого, дело прекращали и продолжали искать вора. А если бог указывал на виновного? Тогда ему, вероятно, советовали вернуть украденное или уплатить, сколько от него требовали. Если он продолжал упорствовать, то рисковал получить двойное наказание за воровство и за ложь. Когда речь шла о разрешении спора, обе стороны, вероятно, заранее соглашались, что сделают так, как решит бог. При храме Амона была как своя тюрьма, так и своя стража, готовая в любой момент схватить преступника, чья вина доказана богом.