Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - Геннадий Лукьянов Страница 74

«В ходе исследований, проведенных им совместно с Ферми, Сцилард [228]автономно обнаружил образование свободных нейтронов и возможность цепной реакции, подтвердив тем самым и свои наихудшие опасения. На протяжении уже многих лет он размышлял о возможностях применения освобожденной энергии атома и теперь испытал настоящий ужас при мысли о том, что фашистская Германия может первой создать ядерное оружие. Сцилард попытался убедить коллег не размещать открыто результаты своих исследований в научной литературе. Жолио-Кюри отказался».

Опасения Лео Силарда относительно состояния дел по созданию в фашистской Германии ядерного оружия подтверждают и свидетельства «первосвященника» немецкой теоретической физики, нобелевского лауреата Вернера Гейзенберга, который был ведущим ученым в немецком «урановом проекте» [72]:

«Именно в сентябре 1941 года мы увидели перед собой прямой путь, ведущий к созданию атомной бомбы».

Итак, один из видных специалистов в ядерной физике «испытал настоящий ужас при мысли о том, что фашистская Германия может первой создать ядерное оружие». Нужно признать, что именно Лео Силард стал инициатором объединения усилий выдающихся ученых того времени, включая Альберта Эйнштейна и Энрико Ферми, с тем, чтобы на уровне президента США и короля Бельгии не допустить захвата немцами запасов урана в бельгийских колониях. Поэтому немецким ученым в ходе исследований пришлось довольствоваться небольшой по объему добычей урана на шахтах Чехословакии.

И это далеко не весь список достижений немецкой науки и техники. Например, в Германии впервые было разработано покрытие для подводных лодок, которое уменьшало практически до нуля гидроакустическое отражение от лодки [229](за счет поглощения и рассеивания гидроакустической волны). Таким образом, противник лишался возможности обнаруживать немецкую подводную лодку с таким покрытием и определять ее характеристики с помощью гидроакустической станции, работающей в активном режиме. В Германии было построено не менее семи таких лодок, и они стали самыми совершенными лодками времен Второй мировой войны.

Можно рассмотреть и одну из самых актуальных научно-технических проблем современности — вычислительную технику. И тут выясняется, что первый в мире компьютер был создан в Германии при финансовой и организационной поддержке института аэродинамических исследований Третьего рейха. Да, действительно, 21 мая 1941 года (то есть задолго до появления компьютеров в США и Великобритании, не говоря уже о Советском Союзе) немецкий инженер Конрад Цузе продемонстрировал научной общественности первый в мире свободно программируемый компьютер Z3 [230]на электромеханической основе. По тем временам эта программируемая машина имела просто феноменальные характеристики:

■ реализация блока вычислений — 600 реле;

■ длина машинного слова — 22 двоичных разряда;

■ скорость вычислений: умножение (деление) — 3 секунды, сложение (вычитание) — 0,7 секунды;

■ блок памяти на 1600 реле, 64 слова по 22 двоичных разряда;

■ ввод данных: с клавиатуры и через устройство считывания перфолент.

Этот компьютер с успехом применялся немецкими инженерами при проектировании авиационной техники, но ничто не мешало обратить его вычислительные мощности для расчета атомного боеприпаса. То есть при правильном научном подходе можно было добиться синергетического эффекта достижений в вычислительной технике и ядерной физике.

Для советской же науки и техники все эти инновации лежали в области фантастики, не говоря уже о том, что в Советском Союзе не было руководителей с необходимым кругозором, научной подготовкой и стратегическим мышлением, способных все это по достоинству оценить, понять и принять адекватные решения в военно-технической области. К этому еще нужно добавить, что весь цвет советской науки и инженерной мысли, весь интеллект Страны Советов, ее лучшие умы были сосредоточены в тюремных камерах, которые мало способствовали творческой деятельности. С учетом всех этих обстоятельств ответ на вопрос, кто больше был заинтересован в оттягивании войны, не слишком очевиден.

Скорее всего, при правильной научно-технической, инновационной и национальной политике военно-техническое превосходство Германии над СССР только бы возрастало. Создание же в Германии ракетно-ядерного оружия оказалось бы для Советского Союза (да и для всего мира) просто катастрофой. Действительно, расовая идеология Гитлера спасла мир от ядерной катастрофы, которую возвестили США в августе 1945 года, многократно применив ядерное оружие против беззащитного мирного населения. Изгнав из немецкого научного сообщества лучших ученых, специалистов мирового уровня в ядерной физике, которые были этническими евреями, нацисты собственными руками обескровили научный потенциал Германии в направлении разработки ядерного оружия [231]. Нельзя забывать, что все эти выдающиеся ученые были готовы усердно и добросовестно работать на оборонный потенциал фашистской Германии, если бы режим создал для них благоприятные условия. Все те, которые уцелели, покинули страну и многие эмигрировали в США, благодаря чему американцы, а не немцы смогли в кратчайшие сроки создать атомную бомбу.

Теперь настало время рассмотреть гипотезу о готовящемся вторжении немецких войск на Британские острова в июне 1941 года. Сразу же бросается в глаза исключительно «незаурядный» подход Гитлера к решению этой, опять же исключительно сложной, задачи. Незаурядность состоит в том, что колоссальную группировку войск численностью более четырех миллионов человек Гитлер в июне 1941 года разместил на границе с Советским Союзом, то есть в нескольких сотнях километров от Ла-Манша, который, как известно, отделяет Великобританию от континентальной Европы и который каким-то образом все же необходимо преодолеть, чтобы попасть на Британские острова. При этом ни в каких материалах, мемуарах и свидетельских показаниях нет и намека на скопление немецких транспортных судов на юге Ла-Манша для переброски через пролив хотя бы нескольких тысяч человек, а не то что четырех миллионов.