Минин и Пожарский - Руслан Скрынников Страница 73

Сколько бы продовольствия ни отбирали у населения фуражиры, им редко удавалось доставить его в Москву в целости и сохранности. В начале марта 1612 года из Федоровского вышел большой санный обоз с продовольствием. Его сопровождало до трехсот человек солдат и обозной прислуги. Едва отряд удалился от лагеря, как на него со всех сторон посыпались шиши. Наемники ударились в бегство. Находившиеся при обозе русские мужики тотчас бросились помогать шишам и перегородили дорогу санями. Гусары сворачивали с проселка, но тут же тонули в снежных сугробах вместе с лошадьми. Остатки отряда вернулись в Федоровское.

Некоторые солдаты пробились вперед, потеряв весь обоз в бою с партизанами. Добравшись до небольшой деревеньки Вишенцы, солдаты захватили старика крестьянина и, угрожая ему оружием, потребовали, чтобы он провел их безопасной дорогой в Можайск. На их пути располагался Волоколамский монастырь, где стояли русские рати. Встреча с ними неизбежно завершилась бы гибелью отряда.

Короткий зимний день угас. Взошла луна. Поляки выбились из сил, но решили продолжать путь, чтобы поскорее миновать опасное место. Что было на уме у проводника, никто из них не знал. Крестьянин же старался усыпить бдительность непрошеных гостей, чтобы тем вернее погубить их. С лесной тропы он незаметно свернул на заснеженную дорогу и повел солдат прямиком в расположение русских войск. Всего лишь верста отделяла их от монастыря. Спасла наемников лишь случайность. По следу их нагнал ротмистр, направлявшийся со своими людьми в Рузу. Собрав последние силы, вояки бежали прочь от Волоколамска, бросая на дороге загнанных лошадей. Проводника они взяли с собой связанного. Когда опасность миновала, они выместили на мужике всю свою ярость. Под конец едва живому от побоев проводнику отрубили голову. Никто никогда не узнал имени безвестного патриота, принявшего мученическую смерть в волоколамском лесу. Его подвиг не был единичным. Тысячи простых русских людей умирали как герои в борьбе с чужеземными завоевателями. История Ивана Сусанина воплотила в себе память о героях, имена которых остались неизвестны.

В стране разгоралась народная война. На борьбу за освобождение родной земли поднимались массы. Крестьянская дубина гвоздила врага.

Захватчики пытались остановить партизанскую войну жестокостью. Когда настала весна и с полей стаял снег, перед глазами тех, кто пережил зиму, открылась ужасная картина. Во многих деревнях трупы лежали неубранными. Троице-Сергиев монастырь выделил несколько монахов и служек с дрогами, чтобы предать земле останки православных. Похоронная команда подобрала трупы сначала в ближних деревнях, а затем и в дальних. Что ни день, в монастыре рыли братские могилы. «Мы сами с братом Симоном, – писал один монах, – погребли четыре тысячи мертвецов, потом по приказу архимандрита отправились по селам и деревням и за полгода погребли по смете более трех тысяч».

То была страшная зима. Враг топтал Русскую землю, оставлял за собой пылающие деревни. Оставшись без кормильцев, без хлеба и крова, женщины, дети, старики гибли от голода, замерзали в лесах.

Когда кончилась зима и наступили теплые весенние дни, для партизан настало трудное время.

Один крупный отряд в несколько сот человек, всю зиму действовавший на смоленской дороге, решил пробиваться в Псков и поступить там на службу к Дмитрию. В середине мая 1612 года шиши неожиданно столкнулись с отрядом полковника Струся.

Новое наступление Струся было хорошо подготовлено. Под его командой собралось 1200 солдат, а вместе с запорожцами до трех тысяч человек. Партизаны не могли противостоять таким силам и после короткого боя разбежались. Среди других в плен попал шиш Ивашка со знаменем.

Присоединив к себе отряд Струся и собрав солдат с зимних квартир, Ходкевич вернулся в окрестности Москвы. Зная о раздорах в ополчении и о том, что некоторые земские воеводы и многие дворяне ушли из таборов в Ярославль, гетман задумал вновь испытать силу Заруцкого. На этот раз он повел атаку со стороны села Нехорошева. По условному сигналу солдаты Гонсевского произвели вылазку из Китай-города. Казаки и земские ратные люди приняли удар, укрывшись в своем укрепленном лагере за Яузой. Помня о своем предыдущем поражении, наемники на этот раз не лезли на рожон. Они вскарабкались на валы острожка, но тут же под ударами острых казацких сабель отступили и больше не возобновляли атаки. Потери их были не очень значительны. Но среди раненых оказался один из лучших польских военачальников Зборовский.

Трудная зима ослабила силы вражеского гарнизона в Москве. Терпя недостаток в продовольствии, ежедневно теряя людей, наемное войско роптало и отказывалось повиноваться своим командирам. В начале июня 1612 года самая боеспособная часть – полк Зборовского покинул Кремль, переправился за Москву-реку и в сопровождении огромного обоза ушел к Смоленску.

Наемники покинули Москву после того, как полностью опустошили казну. Когда бояре пригласили в Москву Жолкевского, в их распоряжении было сто двенадцать тысяч рублей. Менее чем за год почти все деньги ушли на жалованье иноземным солдатам. Налоговые поступления в казну прекратились, едва восстала провинция. Мстиславскому пришлось взяться за царскую сокровищницу.

Кремль стал свидетелем неслыханного торга. В Грановитую палату являлись «депутати» от наемного воинства. Бояре предлагали им в счет жалованья золотую утварь, дорогие перстни, каменья, царские платья, меха. Те отказывались брать вещи, требовали скидки. Казначеи отдавали золото за полцены. Но «депутатов» не удовлетворяла «нынешняя дешевая цена». Ссылаясь на дороговизну продуктов, они забирали коронные драгоценности за бесценок.

При виде несметных богатств московской казны у Гонсевского голова шла кругом. Соблазн был слишком велик, и староста ни в чем себе не отказывал. С Казенного двора ему было отправлено золотых вещей, мехов и прочей «рухляди» на сумму в несколько тысяч рублей. В казенные книги попала лишь ничтожная часть того, что присвоил себе полковник. С помощью Андронова он забрал из казны много добра без всякой огласки. Отец казначея Федьки Андронова торговал лаптями. Зато Федька стал обладателем золотых цепей, запон с алмазами, жемчужных ожерелий.

Членов семибоярщины нельзя было упрекнуть в том, что они равнодушно взирали на расхищение царской сокровищницы. Каждый из них старался получить при дележе свою долю. Казенный приказ периодически производил распродажу отборной «царской рухляди» на Купеческом дворе. Бояре, столичные дворяне и приказные дельцы получали специально отобранные для них вещи в долг по льготным ценам. В дальнейшем они так и не погасили свои долги, исчислявшиеся многими тысячами рублей.

Летом 1612 года Гонсевский бежал из сожженного и разграбленного им города. Перед тем как покинуть Кремль, он потребовал, чтобы Мстиславский полностью рассчитался с «рыцарством» за два года службы. «Депутати» обшарили все помещения Казенного приказа. Ничто не укрылось от их жадного взора. Со времени Ивана Калиты московские государи скопили много всякого добра. Мнившие себя истинными христианами, завоеватели забрали из казны массивную фигуру Христа из литого золота под тем предлогом, что эта вещь будет украшать костел. Но жадность превозмогла благочестие. Рыцари раздробили фигуру на множество частей и разобрали по рукам. Согласно казенным росписям наемники напоследок забрали из сокровищницы древние золотые иконки с искусными резными (на камне и на кости) изображениями святых, два малых царских стула – «оправлены серебром по железу, резаны с чернью», литую серебряную печать Шуйского, шапку черкасскую, старые щиты и доспехи, коробы с мелким жемчугом, шубы, ковры, сосуды без крышек, даже песцов, тронутых «гнилью».