Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки - Дмитрий Петров Страница 73

Бывало, Флоренс устраивала для него неформальные ужины. Звала немногих, но интересных гостей. Наезжая к ней, Джон скрывался от прессы, а то и от Секретной службы, расслабляясь в славной компании. Но это когда уже был президентом. А в 57-м сенатор выступил в посольстве, оглядел с террасы бухту Гаваны, катался на яхте, играл в гольф. Заскочил и в кабаре «Паризьен» и «Тропикана», где свиделся с певицей и актрисой Дениз Дарсель, сыгравшей с Бертом Ланкастером и Гари Купером в модном вестерне Роберта Олдрича «Веракрус»…

Куба. Ее тепло. Ее легкость и галантность. Ее ром, пальмы, сигары… Джон полюбил их. Здесь ли думать о повстанцах против полицейской диктатуры Фульхенсио Батисты? Здесь ли помнить о нем самом?

А перед выборами Кеннеди о Батисте вспомнил. Назвал его режим «одной из самых кровавых и репрессивных диктатур». И тут же высказался в пользу «демократических сил… с которыми связаны надежды на свержение Кастро».

Он уже знал, пусть и в общем, о разработанных при Эйзенхауэре планах вторжения на Кубу. От Аллена Даллеса. Тот прибыл в Хианнис-Порт сразу после выдвижения Кеннеди в президенты.

А над Гаваной уже реял черно-красный флаг «Движения 26 июля» ^[157].

2

Есть масса биографий Фиделя Кастро и его соратников. Кубинская революция описана красочно и многими — от Че Гевары («Эпизоды революционной войны») до Евтушенко («Я — Куба» и стихи). Не станем пересказывать эту полную приключений историю, а рассмотрим отношения США и новой Кубы. Плюс — отношение американцев к Кастро и его политике.

Сперва Фиделю симпатизировали. Еще бы! Умница, юрист-заговорщик из хорошей семьи, повстанец, политзаключенный, борец, романтик и красавец… Он нравился американцам.

Знаменитым его сделал журналист New York Times Роберт Метьюз. Он нашел Кастро в горах и взял у него интервью для влиятельнейшей газеты США. Первая часть вышла 24 февраля 1957 года. Продолжение — еще в двух номерах. Шапка: «В убежище кубинского повстанца: Кастро жив и сражается в горах» ^[158]. Первый абзац: «Фидель Кастро, мятежный вожак молодых кубинцев, жив. Он успешно сражается с диктатурой в своей почти недоступной цитадели средь пиков Сьерра Маэстры… окруженный элитными частями Фульхенсио Батисты. Но они не могут одолеть врага, опасней которого у генерала не было за всю его авантюрную карьеру…». О, как!

В Штатах аплодировали. Там любили Кубу — остров казино, кабаре, пряных коктейлей и пьяных постелей. Вот только правил там душегуб. Американский средний класс таких не любит.

А Кастро! Он схож с маки ^[159]. Он вождь борцов с тираном!

Конечно, восторгались не все. Журнал National Review напечатал картинку: Фидель с завидущими глазами и загребущими руками навис над островом. На острове надпись: «Кубинское полицейское государство» и подпись: «New York Times устроила меня на эту работу».

Но в целом пресса сочувствовала повстанцам, не угадывая в них будущих врагов. Беглец из Венгрии, отпетый антикоммунист Эндрю Сент-Джордж, писал о них в журнале Look скорее благосклонно… А ведь Look публиковал страшные снимки расстрела Будапешта советскими танками. Консервативный Readers Digest послал на Кубу фотокора Дика Чапелла: сними, мол, Кастро и барбудос. Пусть их знает Америка! A Time — тоже правый журнал — за два года напечатал о них 32 статьи. «Адвокат Кастро, смельчак из преуспевающей семьи», — писали там о Фиделе.

Легенда продавалась как приключенческий боевик. Через три месяца после выхода интервью в New York Times, CBS сделала фильм «Повстанцы Сьерра-Маэстры: история кубинских борцов в джунглях».

Во время съемок Кастро спросил телерепортера и автора Times Эрика Дуршмида:

— Вы кто?

— Никто.

— Да уж, всем нам надо как-то начинать.

Нетвердый английский слегка сглаживал его самоуверенность. Но форма и кепи придавали лихости. А улыбкой пленял он не хуже, чем «вставший под знамя свободы аргентинский врач Че Гевара» — томным взором. В своих военных рубахах, толкующие в горном лагере с репортером Робертом Тейбером, они нравились штатникам куда больше, чем Батиста в шикарном мундире.

С ним рядом бились трое сыновей американских моряков с базы Гуантанамо. А всего, писали СМИ и пресс-релизы партизан, за них сражались двадцать пять граждан США.

Не зря, как пишет пулитцеровский лауреат Марк Курлански ^[160], президент Эйзенхауэр убеждал Батисту передать власть коалиционному правительству с участием Кастро.

3

Но тот не слушал генерала. Сам был генерал. И оценил его совет, лишь улетая в изгнание. А американцы и телевизионный мир наблюдали, как барбудос входят в Гавану. Овеянные славой и такие киногеничные, они триумфально въезжали в столицу.

Новая власть оказалась суровой. И не только с жандармами Батисты, но и с другими политическими силами. Так что скоро восторги стихли. Один штрих: когда Американская Ассоциация редакторов газет пригласила Фиделя в США, в магазины поступили сто тысяч игрушечных кепи с надписью «Е1 Libertador», каждая — с черной бородой на ремешке. Это было в апреле 1959 года. А в мае их уже не покупали.

На Кубе шла аграрная реформа. Дело, в целом, хорошее. Вот только 40 % земель отошло к государству. В том числе и угодья компании «Юнайтэд Фрут». Началась национализация банков и других предприятий. Первыми стали «Кубинская телефонная компания» (дочернее предприятие американской «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ITT)), нефтяные и сахарные заводы. В итоге потери 979 американских компаний составили около 1 млрд долларов, до 2 млн гектаров земель, ключевые производства, другие торгово-промышленные объекты и недвижимость.

Пять американских фирм, владевших 2 миллионами акров плантаций тростника, понесли ущерб. Им обещали компенсацию в виде бон, погашаемых в течение 20 лет из расчета 4,5 %. Это был грабеж. Что творится на Кубе? — вопрошала возмущенная общественность. Метьюз отвечал: «социальная революция, наследница Французской революции 1789 года».

Не этого ждали читатели New York Times от «героя среднего класса из хорошей семьи».

В Гаване пахло коммунизмом. Зачем в феврале 1960-го туда прилетел Микоян — доверенное лицо Хрущева? Зачем сам Хрущев навестил Кастро в ходе Генеральной Ассамблеи ООН? Зачем Гавана подписала с Москвой договор о поставках сахара, получив кредит в 100 млн долларов?