Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян Страница 73

Короче говоря, если во все это вдуматься, то всерьез к такой и вообще подобной информации мог отнестись не «мозг армии», сиречь Генеральный штаб, а только «органическая ненависть к штабной работе», коей во всей ее «красе» отчаянно страдал ни черта не смысливший в политике начальник ГШ Г.К. Жуков {280}. [36]Да и то в силу очень специфической причины, о которой скажем чуть ниже.

Так что вовсе не удивительно, что во имя маршальской «корпоративной солидарности» маршал Захаров сильно согрешил, в том числе и потому, что прекрасно знал (ведь сам он был чрезвычайно многоопытным, матерым генштабистом), что не из-за одного сообщения разведки, тем более которое он упомянул, было принято такое решение (кстати говоря, в своих мемуарах он ясно и однозначно показал одну из главнейших причин формирования некоего особого приоритета юго-западного направления в сознании Тимошенко — Жукова — об этом см. ниже). Не говоря уже о том, что, согласно уже приводившимся апрельской и майской сводкам того же ГРУ, четко и ясно было показано, что в процессе сосредоточения германских войск, как и прежде, в том числе как и летом-осенью 1940 г., отчетливо проглядывалось явное доминирование левого фланга супостатов — там шло наибольшее сосредоточение войск. Между прочим, и до этого в сводках было, очевидно, то же самое.

Не знаю, по каким конкретно причинам, но письменно заявив, что-де «убеждение в “правильности” принятых стратегических решений дополнительно подтверждалось информацией, полученной по каналам Наркомата государственной безопасности СССР в начале апреля 1941 года» и приведя принципиально негодную ссылку на дезинформацию (а почему дезинформация — было показано выше), маршал Захаров, по сути дела, прикрывал одно крайне неприглядное обстоятельство. Его суть в следующем.

Уже после войны и ему, и другим маршалам и генералам стало известно содержание дневников некоторых главных штабистов Третьего рейха, в частности Франца Гальдера — начальника Генерального штаба сухопутных сил Германии, а также генерала пехоты Зоденштерна. А в них, между прочим, очень даже нелицеприятные для Генерального штаба РККА и наркомата обороны, а также лично для Жукова, Тимошенко и Мерецкова факты. Ибо по этим дневниковым записям видно, что главные штабные супостаты Третьего рейха фактически всего за два месяца — февраль и март 1941 г. — вполне однозначно уяснили себе не только характер радикальных перемен в сути дислокации группировки советских войск в приграничных округах (особенно в КОВО), но и характер радикальных изменений в замысле советского командования, а также суть того, что означает этот «неожиданный подарок» нового главы ГШ РККА. Судите сами.

Февраль 1941 г., начальник штаба группы армий «А» (она же первоначально ГА «Краков», она же в момент нападения на СССР — ГА «Юг»), генерал пехоты фон Зоденштерн: «…если вообще можно говорить о сосредоточении главных сил русских при их теперешней группировке, то оно находится в Киевском особом военном округе» {281}.

Жуков всего один месяц на посту главы Генштаба…

Март 1941 г., начальник Генерального штаба сухопутных сил Германии, генерал-полковник Ф. Гальдер: «Бросается в глаза скопление войск на Украине… Анализ группировки русских войск [(если отказаться от убеждения, что русские хотят мира и сами не нападут) — в круглых скобках примечание самого Гальдера, и обратите внимание, что в мирных намерениях советской стороны они все убеждены и для допущения иных мыслей им приходилось на время отказываться от этой убежденности. — A.M.] заставляет признать, что их группировка вполне позволяет быстро перейти в наступление, которое было бы для нас нежелательно» {282}.

Жуков всего-то два месяца на посту главы Генштаба, и уже, что называется, «приплыли»!

Штабные супостаты Третьего рейха, выходит, фактически точно вычислили и истинное предназначение концентрируемой в КОВО группировки наших войск, и, что хуже всего, направление главного удара в случае немедленного встречно-лобового контрнаступления или, по выражению Гальдера, «группировка вполне позволяет быстро перейти в наступление». Кстати, прошу обратить внимание на эти слова Гальдера, ибо если группировка войск в КОВО была бы действительно сугубо ударно-наступательной, то он так и написал бы — Гальдер был очень опытным генштабистом и хорошо понимал значение и суть разведданных. Да и абвер, к слову сказать, отнюдь не из профанов состоял — как и любая солидная военная разведка, абвер, как правило, весьма быстро и точно устанавливал истинный характер группировок войск противника. По крайней мере, до нападения ему это удавалось. И поскольку Гальдер, опираясь на данные разведки, написал — «вполне позволяет быстро перейти в наступление», — то выходит, что он откровенно допускал, что перед этой группировкой поставлена задача немедленного ответного удара, то есть в формате немедленного встречно-лобового контрнаступления по факту нападения!

Короче говоря, приведя в подтверждение тезиса об «убеждении в “правильности” принятых стратегических решений…» именно информацию НКГБ СССР от 2 апреля 1941 г., Захаров фактически прикрывал тот факт, что подобное и четко зафиксированное супостатами сосредоточение основных сил западной группировки РККА в КОВО началось до февраля 1941 г., но при Жукове резко активизировалось. Почему такой вывод? Дело в том, что для того, чтобы большие штабные начальники, тем более такого уровня, как Зоденштерн и тем более Гальдер, зафиксировали в своих дневниках то, что они зафиксировали, они должны были достаточно долго получать от разведки информацию в динамике. Ибо только в этом случае, при накоплении определенной по количеству массы информации, у них могло появиться основание для таких выводов. И поскольку такие выводы впервые появились уже в феврале, а в марте приобрели уже едва ли не категоричный вид, то это означает, что процесс сосредоточения главных сил в КОВО начался задолго до февраля. Ведь просто так перебросить огромные массы войск, тем более с вооружениями, да еще и в зимнее время, да при том, что на территории Западной Украины железнодорожная сеть в то время отличалась малой пропускной способностью, — невозможно. Значит, этот процесс начался задолго до февраля. А вот уже при Жукове этот процесс был резко активизирован. Так как в марте выводы Гальдера были действительно практически на грани категоричных.

А сама суть нелицеприятности и даже неприглядности такого факта состоит в том, что, вопреки указанию Сталина разработать два варианта сосредоточения основных сил, высшие вояки, воспользовавшись тем, что «Соображения…» утверждены, а обещания розданы, попросту стали нагонять войска в КОВО по своему, не согласованному с высшим советским руководством плану, что и было зафиксировано супостатами. Нагонять войска туда, где сами же не прогнозировали главный удар. И это при том, что еще с лета-осени 1940 г. ГРУ однозначно фиксировало доминирование сосредоточения германских войск на направлении ПрибОВО и ЗапОВО, в том числе и на основании регулярно представлявшихся данных разведки пограничных войск НКВД СССР.