Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941-1943 - Михаил Жирохов Страница 73

24 августа, едва только забрезжил рассвет, наша эскадрилья поднялась в воздух. Станция наведения молчит.

Идем к линии фронта, соблюдая полное радиомолчание. Но вот послышался голос нашего ведущего майора А. Покрышкина:

— Внимание, ниже — „лаптежники“, — так мы называли „Юнкерс-87“.

Осматриваюсь. В полутора-двух тысячах метров ниже нас встречно-пересекающимся курсом идут две группы Ю-87 по девять самолетов в каждой. Позади них, как мухи, носятся „мессершмитты“.

— „Сотка“, атакуйте, — передает майор А. Макеев со станции наведения „Тигр“.

Ведущий приказывает паре старшего лейтенанта А. Труда прикрыть атаку сверху, а сам, возглавив ударную группу, ринулся вниз на врага.

Вслед за ведущим и мы устремились на „юнкерсов“. Скорость быстро растет. Ведущий моей пары лейтенант Виктор Жердев открывает огонь. Один „юнкерс“, вспыхнув, падает.

Вражеские бомбардировщики беспорядочно бросают бомбы и строят оборонительный круг. Впереди вижу „сотку“ А. Покрышкина, следом за ней идет самолет его ведомого младшего лейтенанта Георгия Голубева.

Два „мессершмитта“ с дистанции 500–600 метров открыли огонь. „Неужели по Покрышкину?“ — проносится мысль. Присматриваюсь: „сотка“ уже выходит из атаки — еще один „юнкерс“ горит. Но в то же мгновение блеснуло что-то в самолете Голубева. Получилось так, что ведомый Покрышкина оказался между своим командиром и фашистами, подставив свой самолет под трассу „мессершмитта“, и тем самым спас нашего командира.

Спустя несколько секунд от пылающего истребителя отделилось темное пятно и камнем полетело к земле. Потом в небе появился купол парашюта. Подошел я ближе и, защищая товарища, специально снижаюсь за ним. Внизу в разрывах бомб и снарядов движутся колонны танков и кавалерия — наши казачки!

Убедившись в том, что товарищ приземляется в расположении советских войск, разворачиваюсь и иду в район сбора.

В этом вылете наша группа сбила четыре вражеских самолета: два „юнкерса“ — А. Покрышкин, по одному — В. Жердев и А. Ивашко.

К вечеру в полк возвратился Г. Голубев — живой и невредимый. Трудное испытание выпало в тот день на долю младшего лейтенанта Вячеслава Березкина.

Пара лейтенанта Вениамина Цветкова (ведомый — младший лейтенант Березкин) получила задание произвести разведку в районе прорыва наших войск. Возвращаясь, с высоты 5000 метров увидели „раму“ — вражеский самолет-разведчик-корректировщик ФВ-189, летевший на высоте тысяча метров. При других обстоятельствах лейтенант В. Цветков не решился бы вступить в бой. Но теперь, когда перед ним был разведчик, он не мог допустить, чтобы врагу достались важные и ценные сведения. И пара краснозвездных истребителей ринулась вниз. Истребители развили огромную скорость. Это мешало вести прицельный огонь. Атака сорвалась. Ведущий вошел в пике вверх, а там четверка „мессеров“. Березкин тем временем с ходу пытается сразить „раму“, но безуспешно. Цветков тут же передает ему: „Я связываю „мессеров“, а ты бей „раму“!..“

Березкин вышел из атаки, погасил скорость, снова стал атаковать, но „Фокке-Вульф-189“ — машина изворотливая. Полупереворотом она ушла под атаковавший ее истребитель. Березкин опять проскочил мимо. Третья атака. Советский летчик решил атаковать врага сверху и полупереворотом пошел вниз, но стрелок дал очередь, и Березкин ощутил резкую боль в левой руке и ноге. Ранен. А „рама“ тем временем уходит. Нет, он ее не выпустит! Он нанесет ей таранный удар. Березкин подошел вплотную, приготовился ударить винтом, но вражеский летчик неожиданно сманеврировал, и удар пришелся крылом. „Рама“ стала рассыпаться. Валится на поврежденное правое крыло и советский истребитель. Вражеские летчики выпрыгнули. Спустя минуту-другую выпрыгнул и Вячеслав Березкин. Приземлился почти в центре „треугольника“, на котором шел горячий бой. Погасил парашют, осмотрелся. К нему кто-то подползает. Кто? Враг или свои? Оказалось, наши.

Раненого летчика доставили в медсанбат, оказали первую помощь, отправили в госпиталь. Машина шла через хутор Любимое, где стоял родной полк Березкина. Можно представить себе радость товарищей, узнавших, что Березкин жив!.. Ведь накануне погиб лучший командир эскадрильи сотого полка капитан Г. Микитянский.

О подвиге члена комсомольского бюро полка Славы Березкина и Гедалия Микитянского узнала вся дивизия.

Тихий, скромный, застенчивый паренек возвратился в боевую семью уже поздней осенью, когда полк стоял в Аскании-Нова. Это стоило ему больших трудов. Но он, несмотря на тяжелое ранение, придирчивость врачей, снова сел в кабину истребителя, чтобы завершить войну в небе Берлина и Праги, имея на боевом счету десять лично сбитых вражеских самолетов…»

Летчик-истребитель 16-го гвардейского авиаполка Герой Советского Союза Константин Васильевич Сухов:

«Наступление наших войск стремительно развивалось. Ожесточенные сражения шли на земле, жаркие схватки — в воздухе. 26 августа уже на склоне дня наша эскадрилья провела успешный бой, прикрывая от ударов противника устремившиеся в прорыв части конно-механизированной группы генерала Н. Я. Кириченко. Не проходило и дня без перебазирования: наши наземные войска все время неудержимо продвигались вперед.

Накал боевой работы очень высок. На рассвете следующего дня прикрывали три девятки бомбардировщиков, наносивших массированные удары по войскам противника. Сопровождение наших „бомберов“ не обошлось без воздушного боя с фашистскими истребителями, пытавшимися прорваться к нашим бомбардировщикам. В течение дня состоялись еще три боевых вылета на прикрытие наступающих наземных войск. Такой темп стал для нас, молодых летчиков, уже привычным. На долю тех, кто опытнее, выпадали нагрузки посолиднее. Майор А. Покрышкин, капитан Н. Лавицкий, П. Еремин, А. Закалюк, старшие лейтенанты А. Труд, А. Клубов, И. Олефиренко, лейтенанты А. Ивашко, В. Цветков, И. Бабак, младшие лейтенанты Н. Трофимов, Н. Чистов, М. Лиховид уходили в небо по шесть-семь раз. При выполнении каждого задания они вступали в бой с врагом. У многих летчиков, особенно у ведомых, на шее появились волдыри: в воздухе нашим истребителям, чтобы вовремя заметить появление противника, контролировать каждый его маневр, приходилось то и дело поворачивать головы во все стороны. Погода была жаркая, от потертостей не спасали даже шелковые подворотнички».

Летчик-истребитель 100-го гвардейского авиаполка Василий Степанович Сапьян:

«После освобождения Амвросиевки в образовавшуюся брешь на юг к Азовскому морю, в обход немецких войск в районе Таганрога, направились казачий корпус и механизированные войска. Нам ставилась задача обеспечения защиты этой группы от ударов вражеской авиации.

Летчики хорошо понимали важность и сложность работы с конницей. Мы знали, как шарахаются лошади от рева авиационных моторов низко пролетающих самолетов, и поэтому представляли, что может быть с конной массой при штурмовых и бомбовых ударах немецкой авиации. Поэтому к выполнению заданий относились со всей возможной серьезностью и ответственностью.

Долинами речушек и глубокими степными балками, поросшими густыми зарослями верб и лозняков, казачий корпус быстро достиг Азовского моря и завершил окружение немцев в Таганроге.