Загадки золотых конвоев - Владимир Шигин Страница 73

Историю о некоем «секретном пакете», которую ему позднее рассказал отец, тоже легко можно объяснить. Думается, вряд ли Лаврентий Берия посвящал сына в самые большие секреты своих дел. Работа (тем более секретная!) есть работа, а семья есть семья. Кстати, присутствие сына наркома на встрече таинственной подводной лодки уже само по себе было серьёзным нарушением режима секретности со стороны его отца.

Серго Берия пишет, что о «секретном пакете» он узнал значительно позднее. Судя по всему, на вопросы сына о таинственной лодке отец ответил уже после начала Великой Отечественной войны. Чтобы не рассказывать о том, что происходило в Кронштадте в действительности, отец и рассказал сыну «легенду» о некоем «секретном пакете».

Однако, если предположить, что сын Берии присутствовал на встрече в Кронштадте прорвавшейся из Испании С-6 (или С-2), тогда всё сразу же встанет на свои места. Любой наисекретнейший пакет вполне можно передать и в открытом море, там же можно побеседовать «с глазу на глаз». Это будет способствовать сохранению тайны намного больше, чем оцепление войсками целой гавани. Но в открытом море крайне трудно перегружать золотой запас целого государства. Для этого действительно надо заходить в военно-морскую базу, прикрывать груженную золотом субмарину со стороны моря и оцеплять гавань войсками НКВД, пока будет идти разгрузка золота. Понятно и то, почему командир испанской субмарины беседовал с наркомом НКВД «с глазу на глаз». И Египко, и Берия говорили на русском языке, и никакие переводчики им, разумеется, нужны не были.

Понятно и присутствие на встрече подводной лодки Кузнецова. Во-первых, он сам только что вернулся из Испании и был достаточно осведомлён о деятельности там Египко. Документально известно, что именно Кузнецов курировал в Испании вывоз в СССР республиканского золотого запаса. В пользу этого говорит и совершенно фантастический карьерный рост Кузнецова после Испании. Моряков в Испании было много, но наркомом в течение каких-то полутора лет стал именно он. Даже на фоне событий 1937–1938 годов карьерный взлёт Кузнецова весьма необычен. При этом, если почитать его воспоминания об Испании, сразу и не поймёшь, что он там делал. Кузнецов числился советником, но что он мог советовать испанским морякам, когда сам до приезда в Испанию ни дня не воевал на море? Совсем иное дело, если он занимался перевозкой золотого запаса Испании. Это вполне логично, ведь перевозки могли осуществляться только морским путём. Вывоз золота — задание особой государственной важности, с которым Кузнецов, судя по всему, блестяще справился.

Вот как сам Н.Г. Кузнецов характеризует собственные задачи в Испании в своей книге «На далёком меридиане»:

«В середине сентября я принял участие в походе флота на Север, что помогло мне войти в курс дела, а после возвращения я приступил к обязанностям главного морского советника. Я должен был вместе с командованием республиканского флота организовать операции по встрече транспортов и конвоированию их в Картахену. От успешной доставки и разгрузки прибывших самолётов, танков и пушек зависела боеспособность фронтов. Все действующие в это время на фронтах авиационные и танковые части получали вооружение через Картахену. Во время боевых операций я с разрешения своего начальства выходил в море как волонтёр на крейсере «Либертад» или на каком-нибудь эсминце».

Если наша гипотеза верна, то тогда сразу становится понятной вся важность деятельности Кузнецова в Испании. Становится понятным и то, почему столь большим доверием проникся к Кузнецову и Сталин, вскоре назначивший его руководить всем ВМФ.

Кроме того, ещё раз оценим обстановку в стране басков, когда Египко вышел в океан на С-6. На борту лодки было золото из банков северных провинций Испании, и, видимо, немалое. Любопытно отметить, что Египко вначале упоминает о желании анархистов захватить золото на борту С-6, а уже потом рассказывает, как это самое золото привезли. Они, анархисты, что, знали заранее, что к ним привезут золото? Командир не знал, а матросы знали!

Египко не пишет, куда всё же делось находящееся на борту золото, которое заполнило всю его каюту. Не затопил же он в океане лодку с золотом на борту!

Наиболее вероятной представляется следующая картина. Когда обстановка на Северном фронте стала критической, всё имевшееся у республиканцев Бильбао золото было погружено на С-6 и доставлено в Кронштадт. Переход не был сложен, так как мировой войны ещё не было, а флот Франко не оперировал севернее Бильбао. Затем Египко возвращается во Францию и перегоняет в Кронштадт уже С-2, возможно, тоже с золотом. Одновременно его товарищ Бурмистров проделывает то же со своей лодкой.

Итак, Египко, судя по всему, доставил золото в Кронштадт. После выгрузки этого важного груза в Кронштадте двум наркомам, Кузнецову и Берии, предстояло решать немаловажный вопрос: что же теперь делать с самой подводной лодкой? Не отсылать же её обратно в Испанию, к Франко! Вводить в состав советского ВМФ испанскую «эску» тоже было нельзя, это вызвало бы громкий международный скандал. В то же время уничтожать новейшую субмарину в условиях близкой мировой войны было бы преступлением перед своим государством. Сложившаяся ситуация сама подсказывала единственно возможное решение. Оно могло быть только таким — подводную лодку сохранить, но так, чтобы о ней никто не знал. Лучшего варианта, как передать её в подчинение ГРУ (или НКВД), в данной ситуации не существовало.