Зелье для государя - Людмила Таймасова Страница 72

Иван Грозный. Антропологическая реконструкция

Подозрения в том, что царские регалии оказывали пагубное влияние на здоровье, не раз посещали Ивана Грозного. К концу его правления в сокровищнице насчитывалось по меньшей мере семь корон. А в последние годы жизни государя иностранные послы все чаще замечали на его голове шапочку с одним красным яхонтом, подобно тем, какие уже с конца XV в., в подражание итальянской моде, носили европейские короли. Не случайно с середины XVI столетия королева Англии Елизавета I, королева Шотландии Мария, королевы Франции Маргарита Валуа и Екатерина де Медичи ввели в моду парики. Золотые венцы, усыпанные бриллиантами, сапфирами и рубинами, вызывали сильнейшие головные боли и воспаление зубных нервов.

Скорее всего, с любезного разрешения королевы Елизаветы в 1581 г. доктор Роберт Якоб, как умел (или в соответствии с теми инструкциями, которые были ему даны), объяснил государю природу его болезни. Незадолго до смерти Иван IV продемонстрировал Джерому Горсею свое знакомство с исследованиями Уильяма Гилберта. Пригласив англичанина в кремлевскую сокровищницу, государь первым делом провел опыт с магнитом: «Магнит, как вы все знаете, имеет великое свойство, без которого нельзя плавать по морям, окружающим землю, и без которого невозможно узнать ни стороны, ни пределы света. [Железный] гроб персидского пророка Магомета висит над землей в их рапате в Дербенте. Он приказал слугам принести цепочку булавок и, притрагиваясь к ним магнитом, подвесил их одну на другую». Затем, рассказывая о свойствах драгоценных камней, государь взял в руки три из них — коралл, бирюзу и оникс. На камни с кристаллической структурой он указывал, не притрагиваясь. Пауки, пущенные в круг, очерченный посохом из рога единорога и инкрустированным алмазами, рубинами, изумрудами и сапфирами, погибли, находившиеся вне круга — остались живы и разбежались. Иван Грозный признался Горсею, что единороговый посох он приобрел за «70 000 марок у Давида Говера, доставшего его у богачей Аугсбурга». Государь, скорее всего, считал, что драгоценные камни, обладавшие свойством магнита, попали в его сокровищницу из Аугсбурга, и имя отравителей — Фуггеры. Таким образом, после смерти царевича Ивана Ивановича государь наконец узнал тайну «зельной ярости», из-за которой он на протяжении более десяти лет «без ума» проливал кровь невинных людей, включая младенцев.

В конце 1581 — начале 1582 г. по приказу царя дьяки приступили к составлению «Синодика опальных» на основе судных дел, охватывающих период с 1564 г. по 1575 г. По наблюдениям исследователей, документ создавался в несколько этапов. В самом начале 1582 г. по крупным монастырям был разослан краткий список, содержавший 75 имен. В нем упомянуты лица, носившие думный чин: бояре, окольничие, казначеи, думные дьяки, а также наиболее знатные из дворян. В 1582–1583 гг. был составлен расширенный документ, в котором упоминаются около 3300 человек.

Отсутствие в списках некоторых громких имен привели С. Б. Веселовского, а вслед за ним и Р. Г. Скрынникова в недоумение. Выборочность списков была приписана «спешке, небрежности самих составителей», а также тому, что «многие судные дела двадцатилетней давности оказались затерянными в 80-х годах». В то же время была подмечена некоторая «закономерность в расположении различных списков опальных, соответствующих отдельным судным делам», но никаких конкретных выводов по этому поводу сделано не было.

При сопоставлении датировки дел и их расположения в «Синодике опальных» видно, что дьяки пересматривали докумены не менее шести раз, расширяя границы поиска и дополняя первоначальный список новыми именами. Исходный документ открывает имя Казарина Дубровского и всех казненных вместе с ним в ноябре-декабре 1567 г., а завершает — дело боярина Данилова (лето 1570 г.). Списки за этот период были пересмотрены вторично, и добавлены имена казненных в Сормово около 1568–1569 гг., убитых 9 октября 1569 г. вместе с князем Старицким, а также — замученных в Новгороде и Пскове зимой 1569/1570 г. и в июле-августе 1570 г. Затем верхняя и нижняя границы поисков были расширены, дьяки подняли судные дела за зиму 1564/1565 г. и ноябрь 1575 г. После этого свитки пересматривались еще по крайней мере трижды, в Синодик были включены пять дел, которые относились к летним месяцам 1571, 1572 и 1575 гг. В самом конце записаны имена лиц, казненных по делу князя Горенского зимой 1564/1565 г.

Помимо Синодика в Кирилло-Белозерский монастырь посылались «милостыня» и «память», включавшая имена тех, кто не вошел в общий список опальных. Таким образом, работа с судными списками велась на протяжении длительного времени. Дьяки неоднократно пересматривали дела и выявляли имена тех лиц, с которых снималось обвинение в «измене». Выявление критериев, по которым отбирались те или иные судные дела, и сопоставление их с датами дипломатических приемов или торжественных выходов государя, не входит в задачу данного исследования. Вместе с тем нельзя не заметить, что определенная закономерность присутствует: включенные дела в основном тяготеют к большим церковным праздникам, таким как Пасха и Николин день (память св. Николая Мирликийского отмечается 6 декабря, 9 мая и 29 июля).

В середине апреля 1582 г., когда сомнения в беременности царицы Марии Нагой полностью отпали, Иван IV принял решение вступить в брак с представительницей английского королевского дома. Доктор Якоб был вызван к государю 18 апреля «и по вспросу в разговоре сказывал царю и великому князю, что есть в Английской земле удельного князя дочь девка Мария, а королевне де она племянница». Доктор предложил свои услуги в матримониальных переговорах.

В Лондоне не знали, что доктор Якоб приступил к лечению и его знания способствовали выздоровлению Ивана Грозного. В мае 1582 г., по случаю прибытия в Англию русских послов Писемского и Ховралева, для Елизаветы I была составлена «память» с приложением вопросов, которые следовало прояснить в ходе первой аудиенции. В частности, королеве рекомендовалось «спросить о здоровье царя и его сыновей: на это будет отвечено, что один из них умер. Благоволить Ея вел-во воспользоваться случаем спросить при этом, где был во время болезни этого сына доктор Якоби, ея лекарь, которого она рекомендовала царю, и как могло случиться, что он не был ранее допущен в присутствие царя; так как по великому искусству в его науке можно предполагать (если только наука могла это сделать), что он спас бы сказанного царского сына».

Королеве не пришлось укорять царя за невнимание к доктору Якобу. В «памяти» русским послам, составленной также в мае, было предусмотрено заявление следующего содержания: «Касательно письма, которое ваше величество писала ему с лекарем вашего величества, с доктором Робертом [Якобом], ‹…› и он (царь. — Л.Т.) принял на свое содержание лекаря вашего высочества и тех, кто с ним прибыли, и наградил их щедрою своею милостью и устроил их по их достоинству». Посол Федор Писемский и подьячий Ховралев были уполномочены договориться в предварительном порядке о заключении союзнического договора и скреплении его браком Ивана IV с Марией Гастингс. В случае удачного заверешения дипломатических переговоров царь намеревался царицу Марию «оставить и зговорить за королевину племянницу». Мария Нагая, скорее всего, подобно предыдущим четырем женам государя являлась «экспериментальной» супругой. Ее ожидали насильственный постриг и ссылка в монастырь.