Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков Страница 72

Младший лейтенант Леонов, уже с осени 1942 года ходивший замполитом, всю зиму провел с отрядом на Рыбачьем, жил там с разведчиками в землянке, с ним отряд побывал на Эккерее, дважды высаживался на Лангбюнес, сходил в Бос-фьорд. В отделе и в штабе флота убедились: этому молодому офицеру сопутствует удача, моряки идут с ним на задания уверенно, и его назначили на командирскую должность.

Замполитом прислали комсорга батальона морской пехоты с Рыбачьего лейтенанта Гузненкова. В первые месяцы войны он досрочно закончил военно-морское политическое училище и сразу же отправился защищать полуостров Ханко. В зиму гарнизон покинул эту военно-морскую базу, Гузненкова перевели на Рыбачий. В разгар весны, когда снега уже таяли, этот худой, рослый, оттого слегка сутулящийся, в обтрепанной короткополой солдатской шинели и кирзовых сапогах с широкими голенищами политработник появился в отряде. По сравнению со щеголеватым, тщательно выбритым, полнощеким и румяным лейтенантом Кокориным и аккуратно одетыми Леоновым и старшинами, он выглядел сиротливо.

Набеги отряда на южный и северный берега полуострова Варангер взбудоражили местные немецкие гарнизоны. На какое-то время полагалось оставить их в покое, походить в такие места, где разведчиков меньше всего ждали.

В отделе посчитали разумным отправиться к южному берегу Варангер-фьорда, поближе к Киркенесу. Ходившие в последний год в тех местах группы к береговой полосе подобраться не могли: сплошные посты, контрольные пункты, передвижные патрули, дополнительные пропуска не позволяли даже нос туда просунуть. Богданов с Эккерея, часто переплывавший через фьорд на боте к своим родственникам, рассказал, где и как можно прокрасться мимо постов и дозоров.

На первый раз избрали Коббхольм-фьорд.

В минувшем году ходоки из Киркенеса известили Нистрема, что на самом юге Коббхольм-фьорда на полном ходу электростанция, от нее ток подается в Киркенес, станцию охраняют тридцать солдат. В Якобсельвене устроен наблюдательный пункт, оттуда к Сандбуктену ведет хорошая дорога. В Коббхольм-фьорде иногда укрываются транспорты в ожидании разгрузки или перед выходом в обратный путь, когда их собирают в конвой. В дозор на подходах к фьорду выставляют тральщик и катера.

Подступала весна, кончилась полярная ночь, дни становились длиннее и светлее. Реже наплывали туманы, меньше пуржило. Суровые штормы все чаще менялись тихой погодой.

Отряд приютился в западных Пумманках, на внешнем берегу Большой Волоковой в чудом сохранившихся двух щитовых финских домиках. Перебрались сюда после того, как большая отрядная землянка, приспособленная для жилья из минного склада, дотла сгорела.

Случилось это ночью, пламя мигом охватило подшитый плащ-палатками потолок, подсохшие бревенчатые стены. Огонь полыхнул над людьми и устремился в единственную тягу — входную дверь.

Вскочившие спросонья моряки хватали под руки первое попавшееся и бегом ринулись в дверь. Их выкидывало наружу жарким потоком. Вынести почти ничего не успели. Нужно было срочно новое имущество.

Отряд обули, одели, снарядили, задержки в походах не случилось.

На двух торпедных катерах отправились к Коббхольм-фьорду. Прошли основательно на запад, завязали там петлю, вернулись зигзагами обратно. Через два часа на малом ходу, с приглушенными моторами подкрались к цели. До входа в фьорд оставалось примерно три кабельтовых, когда из тумана вдруг засигналил фонарь ратьера. И тут же обозначились силуэты тральщика и морского охотника. Они несли дозор у входа в фьорд.

Тринадцатый катер лейтенанта Лихоманова, в кубриках и на верхней палубе которого находилась группа мичмана Никандрова и командир отряда разведчиков Леонов, вышел в атаку на тральщик. Торпеда достигла цели, взорвалась в носовой части корабля. Вражеский охотник ринулся наперерез торпедным катерам, стреляя из своих пулеметов. Но в него попало несколько малокалиберных снарядов, он потерял скорость и повернул обратно.

Катера с разведчиками легли на обратный курс — скрытно к цели не подошли, операция сорвалась.

Самолеты-разведчики несколько дней покружили над тем районом. Малым ходом и в дрейфе дежурили дозором и катера. Постоянное корабельное охранение у входа в фьорд немцы больше не выставляли. Они высылали катера и тральщики только тогда, когда поблизости проходил немецкий конвой.

Разведчики собрались повторить попытку высадиться в Коббхольм-фьорд, но из-за поломок двух катеров пришлось возвращаться назад. Пока готовились к третьей попытке забраться в Коббхольм-фьорд, подошел срок высадки небольшой группы в Пеуро-вуоно.

Залив этот вклинивался в материковый финский берег немного западнее Петсамо-вуоно. Скрытно подобраться к нему ни с моря, ни с суши пока не удавалось. Всякий раз, как только катера вступали в прибрежные воды, их встречали артиллерийской стрельбой и яркими лучами прожекторов. Подходы в шхеры немцы стерегли бдительно. На фотографиях, снятых с самолетов, просматривался причал и какие-то старательно замаскированные сооружения. По слухам, там находился вражеский опорный пункт.

Приближалось время, когда этот залив мог послужить нуждам флота. Где прорываться, куда подходить, откуда ждать стрельбу из орудий, с каких мест можно попасть под удар вражеских солдат — без точного знания этого планы десантников были бы зыбкими.

Вышли на операцию в ночь на 20 марта. На катер лейтенанта Травина спустились по сходням идущие на задание разведчики — лейтенант Кокорин, радист Сафонов и матрос-фотограф Алексеев, двое переправщиков, распоряжающийся морской частью операции командир отряда катеров Шабалин и ответственный за высадку и съемку Сутягин. На катере находились две запасные шлюпки. Предполагалось, если случится неудача, разведчики должны вернуться через Варангер-фьорд к берегу Рыбачьего. Второй торпедный катер прикрывал своего напарника.

В три часа ночи разведчики беспрепятственно выбрались на берег.

Катера, отойдя немного мористее, час наблюдали за берегом, за морской далью. Берег и море были безмолвны, катера повернули на Рыбачий.

Трое разведчиков огляделись вокруг — ни людей, ни строений поблизости не было, — закопали запасные шлюпки и весла в снег.

Встали на лыжи, надели рюкзаки, рацию, белые маскировочные костюмы и пошли вдоль невысокого, обрывистого хребта на юг.

Вскоре идти на лыжах стало невозможно. Снег днем на солнце подтаивал, с моря на него ветром несло морось, к вечеру он покрывался толстой скользкой ледяной коркой. Лыжи разъезжались в разные стороны, пришлось снять их и нести на плечах.

До устья залива оставалось километра полтора, когда на пути выступом высунулся обрывистый заледенелый склон горы. Идти по нему, как ни пытались, не смогли, вскарабкаться в ботинках по ледяной круче оказалось немыслимо. Обошли этот скат стороной, основательно уклонившись от вычерченного на карте маршрута. Поднялись на вершину соседней сопки. Часы показывали около половины восьмого утра. На море виднелся транспорт, плывущий в Петсамо. Его сопровождали два катера-охотника.

Примерно через час из Пеуро-вуоно вышел в Варангер катер, из видимости он исчез за береговыми кручами, там, где разведчики высадились.