Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848 - Иван Жиркевич Страница 72

Винокуренный завод принадлежал Штадену, а после уже военному еще губернатору. Так же и по другим предметам, смотря по обстоятельствам. Касательно же личного обращения с оружейниками, Штаден умел приобрести к себе их привязанность. Защита бедных, усиление задельной платы и количества отпускаемых для выделки оружия материалов, со строгой внимательностью, чтобы все это до них доходило, – присвоили ему полное право на их благодарность. Даже наказание виновных производимо было всегда с умеренностью, невзирая на личную строгость самого Штадена. Но за то несчастные подрядчики и поставщики из оружейников были уже сущие его данники, невзирая ни на средства, ни на прибыль, ими приобретаемую, и, увы, были примеры, что богачи, пользовавшиеся милостью и доверенностью Штадена, при личном гневе его не только нищали, но ввергались в несчастия, выходящие из границ человечества.

Всякий раз, когда я бывал у магазинов или у работ, мне там непременно встречались два лица, которые этим самым обратили на себя мое внимание. Это были заводской полицеймейстер Брезгун [392]и заводской механик Зехов, [393]женатый на сестре Брезгуна. Последний пользовался особенной доверенностью Штадена, устроил у него завод, и все, что относится до строительной и механической части в деревне, возводилось под его наблюдением. Нетрудно было догадаться, что за мной присматривают. Нисколько этим не стесняясь, я продолжал поверку отпусков и назначение рабочих внимательно, избегая, однако ж, излишней строгости, и, если где находил излишек или недостаток, исправлял все с кротостью. Командир завода после отъезда Штадена, дней через пять, ознакомясь со мной ближе, стал обходиться дружески, отдался совершенно на мои правила и заботливость, и эти отношения между нами продолжались до конца моей службы на заводе, около 4,5 лет…

Несколько времени спустя по вступлении моем в должность Штаден встретил меня словами:

– Прости ты меня, Жиркевич, что я, не зная тебя совершенно, огорчил при встрече на заводе! Сознаюсь! Бог дал мне клад и настоящего помощника. До этого времени я один заведовал заводом, но за всем уследить не могу, – да и не на моей обязанности прямо все лежит, Александр (Философов) не большой хлопотун! А потому все передаю тебе, и власть и хлопоты, – выручай нас обоих!

С этой минуты все заботы и распоряжения по заводу пошли через меня, и в 4,5 года заводское начальство не получило ни одного выговора, ни одного замечания, кроме благодарности за скорое и успешное выполнение всех делаемых нарядов и отправок оружия по назначениям. Но увы! И здесь я должен повторить, что многие не видят того, что делается за кулисами.

Прожил я уже около двух месяцев на заводе, как в одно утро входит ко мне главный смотритель магазинов 5-го класса Посников, [394]старик лет восьмидесяти, но не по летам еще крепкий, бодрый и самой строгой нравственности, с которым я познакомился еще года за четыре до моего назначения сюда. Поздоровавшись по обыкновению, он мне объявил, что из магазина назначено в отпуск проданное с публичного торгу оружейнику Маликову [395](оружейному голове) 10 тыс. пудов негодного, ломаного, в кусках железа и что на первый раз общее число Штаден приказал отпустить ему цельного в полосах 2500 пудов – то как я прикажу сделать?..

Мне показалось, что я хорошо не вслушался в слова Посникова, и просил его вновь повторить то, что он мне передавал, и затем, дав ему окончить, заметил:

– Железо в лому, негодное, продано по 1 р. 50 к. пуд, а полосовое казне стоит 3 р. 50 к., и оно с торгов не продавалось, то поэтому отпустите только то, какое вам предписано, т. е. в кусках, негодное. – Посников вышел от меня с неудовольствием.

Дня через четыре, Философов живший все лето в деревне в двадцати пяти верстах от Тулы, приехал на завод и, вызвав меня из правления, пригласил прогуляться с ним по набережной, говоря, что, давно меня не видав, хотел бы немного со мной побеседовать. Поговорив очень много о городских новостях, но весьма мало о заводе, он, прощаясь уже со мной, чтобы ехать, приостановился, как будто что-то вспомнил, и сказал:

– Да, вот что, любезный Иван Степанович! Скажи, пожалуйста, что это мы хотим ссориться с Штаденом? Мне Посников говорил, что ты Маликову не даешь железа?

– Железо я даю, но в кусках, а не полосовое, – отвечал я. – Я не понимаю, что значит этот подсыл Посникова ко мне? Думаю, что это испытание! Пусть испытывают – я всегда готов к этому.

– Э, братец! – заметил Философов. – Какое испытание. Этот порядок ведется здесь с искони, для того и железо обращается в брак! А то всякое железо как железо. Если худо, то худо все, а не кусок от полосы, а если хорошо с одного конца полосы, то, верно, и другой конец такой же! Мой совет тебе, Иван Степанович, не ссорься с Штаденом, впрочем, делай как знаешь. Я себе не беру ничего, и мне с тобой ссориться не за что.

Через несколько дней после свидания моего с Философовым, Штаден по случаю своего рождения прислал из деревни карету и письмо, в котором просил мена приехать к нему со всем моим семейством на неделю. По приезде к нему оказал мне и всему семейству истинное радушие и хлебосольство хозяина. В этом отношении он мог служить образцом для каждого! Отпуская же обратно в город, он пригласил меня в свой кабинет и там прямо, без всякого предисловия начал:

– Ты, брат, умная голова и с тобой нечего церемониться! Что ты не берешь ничего, мы это все знаем! Но позволь сказать тебе откровенно, в этом отношении ты поступаешь нерассудительно! Что ты нажил и что ты думаешь нажить этим? Врагов! Их у тебя уже довольно. Более ничего не наживешь. Вот я о себе скажу: я живу местом; менее тысячи мне никто не даст, а кто дает тысячу – я всегда принимаю с благодарностью, и это не называется руки марать! Но теперь дело не в том. Мне Философов говорил, что ты затрудняешься отпустить Маликову вместо кусков полосовое железо? Я расскажу тебе, в чем заключается обстоятельство и почему я приказал отпустить последнего: лет 8 тому назад один вахтер, избранный из оружейников, бедный, но честный человек, стал сдавать другому железо, которого оказалось в недостатке до 16 тысяч пудов. Отчего это случилось, от растраты или беспечности, этого не открылось! Правда, что вахтер, прежде бедный человек, начал поживать роскошно; а потому, когда открылся (в железе) недостаток, это ему даром не прошло. Но ты знаешь заводское положение: «За все недостатки отвечает общество!» Заплатить около 70 тысяч рублей нелегко, а если бы это обнаружилось, то командиру и мне было тоже не очень хорошо. Вот мы, посоветовавшись между собой, как пособить этому горю, решили следующим: показывать побольше железа в лом, негодного, и при продаже оного, делая отпуск цельным, последнее продавать по иной цене и прибылью против публичной продажи заменять недостаток. Железо в лому куплено Маликовым не для себя, а собственно с этой целью. Помоги нашему горю! Я велел Маликову явиться к тебе и лично все объяснить.