Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода - Стивен Рансимен Страница 72

Но пока венецианские корабли стояли еще в районе Яффы в ожидании, когда переменится ветер, к ним прибыл гонец из Иерусалима с сообщением о смерти Готфрида. Их командир, задумавшись, как это повлияет на кампанию, сразу же отправил три свои самые быстроходные галеры вдогонку за Танкредом и патриархом, чтобы узнать об их дальнейших планах. Известие потрясло армию, которая любила Готфрида. Даимберт, по-видимому, колебался. Его очень волновало обещанное наследство. Но он был уверен в завещании Готфрида и полагал, что лотарингцы остались без вождя. Когда Танкред, который не собирался упускать такую возможность воспользоваться помощью венецианцев, предложил пока отложить нападение на Акру, но хотя бы взять Хайфу, патриарх согласился. Однако он послал своего человека в Иерусалим, чтобы тот занял Башню Давида от его имени.

Армия двинулась к Хайфе и стала лагерем на склонах горы Кармель, и вскоре в бухту прибыла венецианская эскадра. Хайфу населяли в большинстве своем евреи, а охранял небольшой египетский гарнизон. Евреи, помня, какая судьба постигла их единоверцев в Иерусалиме и Галилее, были готовы защищаться до конца. Мусульмане предоставили им оружие, и они бились со всем упорством, присущим их народу. Венецианцы потеряли корабль во время боя в гавани и, удрученные, вышли в бухту; а Танкред, которому вдруг стало известно, что Готфрид обещал Хайфу Гельдемару Карпенелю, пришел в ярость, отозвал свои войска и ушел мрачно сидеть у себя в палатке. Даимберту понадобились все его дипломатические таланты, чтобы уговорить его вернуться к атаке. Даимберт сказал ему, что венецианцы вот-вот собираются уплыть, и обещал позаботиться о том, чтобы Хайфу получил самый достойный. Танкред уступил просьбам, и начался новый штурм. В ходе отчаянной битвы крестоносцам удалось приступом взять главную башню, и они ворвались в город. Те из мусульман и евреев, кто мог бежать из города, бросились искать приюта в Акре или Кесарии, но большинство перебили.

Хайфа пала около 25 июля. Сразу же после победы главы армии собрались на совет, чтобы решить, кому она достанется. У Танкреда было больше всего войск, и Даимберт был на его стороне. Гельдемар Карпенель ничего не смог поделать, и его выставили из города. Он удалился вместе с лотарингцами и отправился в Южную Палестину, где занял Хеврон, чей прежний хозяин Жерар Авенский, вероятно, пока еще находился в Хайфе с Танкредом ^[94]. Затем Даимберт и Танкред сошлись обсудить более важный вопрос о будущем правительстве Иерусалима. Даимберт к тому времени уже получил новости из столицы. Его посланец обнаружил, что Башней Давида завладел Гарнье из Гре и отказался передать ее представителям патриарха; а также он узнал, что Балдуина вызвали на юг. Сам Гарнье умер 23 июля, истощенный своими последними трудами, но, хотя друзья патриарха увидели в его смерти Божью десницу, которая покарала его за нечестие, это не принесло им добра; ибо башня тем не менее оставалась в руках лотарингцев, и те не собирались ее отдавать. У Даимберта не было никакой надежды настоять на своих притязаниях без чужой помощи. Для него был очень важен союз с Танкредом, ибо Галилейское княжество теперь протянулось от района восточнее Галилейского моря до моря Средиземного, отрезав Иерусалим от севера. Танкред, со своей стороны, ненавидел Балдуина с самой их ссоры в Киликии, случившейся еще три года назад. С полного одобрения Танкреда Даимберт решил предложить Боэмунду стать правителем Палестины. Его секретарь Мореллус получил приказ немедленно отправляться в Антиохию с письмом для князя.

Даимберт не хотел, чтобы Боэмунд питал какие-либо иллюзии относительно характера его будущей власти. В своем послании он для начала упомянул о том, как Боэмунд помог ему стать главой патриархии, которую он назвал матерью всех церквей и госпожой всех народов, закрыв глаза на аналогичные притязания Рима. Затем он поведал Боэмунду об обещаниях Готфрида и пожаловался на то, что окружение герцога пытается ему помешать. Он повторил условия передачи ему городов, оговоренные в день Пасхи, и подчеркнул, что по ним Иерусалим должен отойти ему после смерти Готфрида. Но Гарнье из Гре нечестиво захватил Башню Давида и предложил наследие Готфрида Балдуину. Поэтому Даимберт просит Боэмунда прийти к нему на помощь, как отец Боэмунда пришел на помощь к папе Григорию VII, когда его притесняли германские императоры, — но это воспоминание было не столь уж лестно для церкви, как, похоже, думал Даимберт. Боэмунду следовало написать Балдуину и запретить ему приезжать в Палестину без разрешения патриарха, а если Балдуин не повинуется, то Боэмунд должен принудить его к послушанию силой. Иначе говоря, чтобы патриарх правил Палестиной вразрез с желаниями рыцарей, от которых зависела оборона страны, христианский князь Антиохии должен объявить войну христианскому графу Эдессы.

Мы уже никогда не узнаем, что ответил на это письмо Боэмунд. Едва ли он проявил такое безрассудство, чтобы рискнуть пойти на конфликт с Балдуином, к тому же если бы он и явился в Палестину, то недолго оставался бы покорен патриарху. Но приглашение до него просто не дошло. Удача отвернулась от Даимберта.

За последние месяцы обстановка в Северной Сирии переменилась. Раймунд Тулузский провел зимние месяцы в Латакии, управляя ею совместно с представителями императора. Он находился в прекрасных отношениях с правителем Кипра, от которого мог получать снабжение. В какой-то момент весной он получил письмо от Алексея, который благодарил его за помощь и просил передать Латакию византийским властям. К письму прилагалось приглашение погостить при императорском дворе. Вероятно, письмо доставил из Константинополя евнух Евстафий, недавно повышенный до адмирала имперского флота. Он вышел в море с мощной эскадрой и сразу же принялся отвоевывать порты Западной Киликии, Селевкию и Корикос, а затем овладел областью в Киликии дальше на восток, которая находилась под контролем Боэмунда, и занял Тарс, Адану и Мамистру. Раймунд принял приглашение и отплыл в Константинополь в начале июня. На Кипре он встретил венецианский флот, шедший в Яффу, и прибыл в столицу империи примерно в конце месяца. Его супруга, графиня Эльвира Арагонская, которая находилась рядом с ним во всех его путешествиях, осталась в Латакии под защитой византийских властей и остатков армии Тулузы и Прованса.

Секретарь Даимберта Мореллус прибыл в Латакию в конце июля по пути в Антиохию. Власти задержали его для проверки бумаг и обнаружили при нем письмо для Боэмунда. Его отправили на перевод людям Раймунда, и тех оно настолько потрясло, что они спрятали письмо и арестовали Мореллуса.

Если бы Боэмунд получил письмо, оно изменило бы к лучшему все его будущее. В начале августа, еще не зная о событиях в Палестине, он выступил из Антиохии вдоль Евфрата в ответ на просьбу мелитенских армян. В начале лета он укрепил свою юго-восточную границу за Оронтом, разгромив контрнаступление Ридвана Халебского, который был вынужден просить помощи у эмира Хомса. Отношения между Хомсом и Халебом были слишком натянутые, чтобы заставить Боэмунда волноваться, даже если мусульмане отвоевали Тель-Маннас, оставшийся без достаточного сильного гарнизона, когда Раймунд Пиле уехал на юг вместе с графом Тулузским. Боэмунд понял, что у него есть шанс расширить свои владения на север. Не имея флота, он не мог помешать византийцам отвоевать Киликию, однако он торопился овладеть перевалами через Антитавр, по которым с большой вероятностью пошла бы византийская армия, собираясь напасть на Антиохию. Поэтому, когда Гавриил Мелитенский, опасаясь набега эмира Севастии, Данишмендида Малика Гази Гюмюштекина, молил Боэмунда ему помочь, тот с готовностью отозвался. Три лета эмир разорял владения Гавриила, и теперь там боялись, что он пойдет и на сам город. После того, что случилось с его зятем Торосом в Эдессе, Гавриил не хотел обращаться к Балдуину, хотя тот и находился ближе. Но Боэмунд уважительно относился к армянам. Среди его друзей был армянский епископ Антиохии Киприан и епископ Мараша Григорий. Через них как посредников Гавриил предложил сдать город Боэмунду, лишь бы избавиться от тюркской угрозы.