Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима - Нюма Дени Фюстель де Куланж Страница 71

Точно известно, что клиент не мог уйти от патрона, не мог сам выбрать патрона, он переходил от отца к сыну в пределах одной семьи. Если бы мы знали только это, то и этого было достаточно, чтобы составить себе представление о клиенте, положение которого было не слишком завидным. Добавим еще, что клиент не был собственником земли; земля принадлежала патрону, который, как глава домашнего культа, а кроме того, как член гражданской общины, только один имел право быть собственником земли. Если клиент и обрабатывал землю, то делал это от лица патрона и для его выгоды. У клиента не было ни личного имущества, ни денег, ни собственности (того, что в Риме носило название peculium). Доказательством является то, что патрон мог забрать все это у клиента для уплаты собственных долгов или выкупа. Таким образом, у клиента не было ничего своего. Правда, патрон предоставлял клиенту и его детям «крышу над головой и еду», а клиент, в свою очередь, был обязан работать на патрона. Нельзя сказать, что он был рабом в прямом смысле этого слова, но у него был господин, которому он принадлежал и чьей воле подчинялся абсолютно во всем. На протяжении всей жизни он был клиентом, и его сыновья вслед за ним становились клиентами.

Есть некоторое сходство между клиентом древних времен и рабом Средневековья. В сущности, их повиновение имело под собой разную основу. Что касается раба, то это было право собственности одновременно и на землю, и на человека; в отношении клиента это был домашний культ, с которым клиент был связан, находясь под властью патрона, являвшегося жрецом этого культа. Во всем остальном подчиненное положение клиента и раба ничем не отличалось; клиент был связан со своим патроном, как раб со своим господином; клиент точно так же не мог покинуть семью, как крепостной – участок земли. Клиент и его дети, как и крепостной с детьми, принадлежали патрону. Одно место в тексте «История Рима» Тита Ливия заставляет предположить, что клиенту запрещалось жениться на женщине из другого рода, как запрещалось крепостному жениться на женщине из другой деревни. Но точно известно, что клиент не мог жениться, не получив разрешения своего патрона. Патрон мог отобрать землю, которую обрабатывал клиент, и забрать у клиента деньги, как мог это сделать господин в отношении своего раба. Если клиент умирал, то все, что он имел, переходило патрону так же, как переходило господину все имущество умершего раба.

Патрон был не только господином, но и судьей; он мог осудить клиента на смерть. Кроме того, он был главой культа. Клиент согнулся под этой властью, физической и духовной, которая овладела и его душой, и его телом. Религия, надо отметить, налагала обязанности и на патрона, но он сам и оценивал выполнение этих обязанностей и, кроме того, за них законом не предусматривалась мера наказания. Клиент был полностью беззащитен; он не был гражданином, если он хотел предстать перед судом города, то туда его приводил и говорил за него патрон. Мог ли клиент искать защиту у закона? Он не знал священных формул, а если бы и знал, то основной закон гласил: никогда не свидетельствовать и не выступать против патрона. Без патрона – нет правосудия; против патрона – нет защиты.

Клиенты были не только в Риме, но и у сабинян и этрусков. Клиенты были в древнем эллинском роду и в италийском. Однако не следует искать их в дорийских городах, где рано исчез родовой строй и побежденные были связаны не с господином, а с участком земли. Клиентов мы находим в Афинах и в ионийских и эолийских городах под названием феты или пелаты ^[154].

В период господства аристократии пелаты не входили в гражданскую общину. Ограниченные семьей, которую не могли покинуть, пелаты подчинялись эвпатридам, обладавшим такой же властью, как и римские патроны.

Вполне можно предположить, что очень быстро между патроном и клиентом возникла ненависть. Легко представить, какой была жизнь в семье, где один был полновластным хозяином, а другой не имел никаких прав; где повиновение, безоговорочное и безнадежное, соседствовало с неограниченной властью; где у самого лучшего господина бывали приступы плохого настроения, а у самого покорного слуги приступы горечи и гнева. Одиссей был добрым господином; посмотрите, с какой отеческой нежностью он относится к Эвмею и Филетию. Однако именно он приказывает предать смерти слугу, который, не узнав Одиссея, оскорбил его, и неверных служанок, запятнавших себя в его отсутствие. За смерть женихов Одиссей отвечает перед городом, но никто не спрашивает с него за смерть слуг.

Клиентела возникла и сохранялась в том состоянии обособленности, в котором семья жила долгое время. Домашняя религия была всемогущей. Человек, который по праву наследования был жрецом этой религии, казался низшим классам священной личностью. Он был больше чем человеком, он был посредником между людьми и Богом. Его уста произносили могущественные молитвы, священные формулы, которые вызывали благосклонность или навлекали гнев божества. Перед подобной силой следовало преклоняться; повиновение предписывалось верой и религией, и, кроме того, что могло подтолкнуть клиента к мысли об освобождении? Его мир ограничивался семьей, частью которой он являлся. В ней одной ему была гарантирована спокойная жизнь и пропитание; в ней одной у него хотя был и господин, но был и защитник; в ней одной у него был алтарь, к которому он мог подходить, и боги, которым ему разрешали молиться. Покинуть семью означало оказаться вне общественной организации и вне закона, а значит, потерять богов и отказаться от права возносить молитву.

Но после основания города клиенты из разных семей могли видеться друг с другом, советоваться, обмениваться желаниями, рассказывать об обидах, обсуждать своих господ, сравнивать их и задумываться о лучшей доле. Их кругозор постепенно расширялся, простираясь за пределы семьи. Они видели, что и вне семьи существует общество, правила, законы, алтари, храмы, боги. Теперь уже уход из семьи не казался им непоправимым горем. Искушение становилось день ото дня все сильнее; собственное положение представлялось все более и более тяжелым, и они перестали верить в то, что власть господина является законной и священной. Тогда-то в сердцах этих людей возникло страстное желание стать свободными.

Правда, ни в одной истории города мы не нашли упоминаний об общем восстании клиентов. Если где-нибудь и была вооруженная борьба, то она происходила внутри семьи и была тщательно скрыта от посторонних глаз. Не одно поколение увидело предпринимаемые одной стороной энергичные попытки обрести независимость, и безжалостное подавление этих усилий другой стороной. В каждом доме разыгрывалась многоактная драма, восстановить которую не представляется возможным. Ясно одно: усилия низших классов не пропали даром. Неотложная необходимость постепенно заставила господ несколько ослабить свою власть. Когда власть перестает казаться подчиненным справедливой, требуется время, чтобы она перестала казаться такой и господам. Но проходит время, и господин, который больше не верит в законность своей власти, не старается защитить ее и, наконец, отказывается от нее. Вдобавок к тому, этот низший класс приносил пользу; обрабатывая землю, клиенты накапливали богатство своего патрона, с оружием в руках они участвовали в борьбе между соперничающими семьями. Следовательно, было разумно удовлетворить требования клиентов и пойти на уступки.