Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы ее преодоления - Борис Шапталов Страница 71

Показателем деградационного состояния России является ее сравнение с советскими временами. В 1929 году, после долгих дискуссий, власть пошла на политику «феодального обложения крестьянства» (выражение Н. Бухарина), известную под более благозвучным названием — коллективизация. Причина — для индустриализации неоткуда было взять средства, кроме как перекачивать их из деревни. Не лучше обстояло дело и при царях. Капиталов не хватало и тогда. Приходилось идти на разные тяжкие деяния, включая введение крепостничества в жесткой форме, как это было сделано Петром I. Известно также выражение одного царского министра, который в ответ на критику вывоза зерна в неурожайный год ответил: «Не доедим, но вывезем!» И вот впервые в своей истории у России появились деньги на развитие, и они оказались… ненужными! Огромные нефтяные доходы загнали в кубышку на «черный день». И он пришел в период кризиса 2008 года. Деньги были потрачены на спасение от банкротства «эффективных собственников», набравших долгов в западных банках. Причем большая часть их долга почти в 500 миллиардов долларов ушла на скупку ненужных России активов за рубежом, ввоз потребительских импортных товаров, «красивую жизнь», вроде приобретения футбольных клубов. Такова цена созданной либералами модели хозяйствования.

В России экономическая политика по сравнению с успешными государствами проводится строго наоборот. Сравним:

1. В успешных странах ставка делается на экспорт готовых изделий с максимально возможной долей добавленной стоимости. Чем больше добавленная стоимость, тем больше отраслей участвует в создании товара. Чем сложнее изделие, тем значительней в нем доля высококвалифицированного труда, включая ученых. Таким образом, товары с высокой добавленной стоимостью — это путь максимального развития производительных сил страны и совокупного интеллекта нации. Россия же избрала для себе роль поставщика сырья и полуфабрикатов (80 % всего экспорта), что является убийственным показателем для промышленной страны, некогда бросавшей вызов самим Соединенным Штатам.

2. Успешные государства в фазе созревания своего экспортного потенциала всячески защищали его от внешней агрессивной среды (США в XIX в., Япония до 1989 года и т. д.), Россия же сразу же распахнула свой внутренний рынок всем желающим, в результате чего были разгромлены целые отрасли, причем передовые и наукоемкие — приборостроение, электротехника, станкостроение.

3. Наукоемкие производства везде получают приоритет, в России же они функционируют на общих основаниях. И лишь сектор, связанный с производством вооружений для Китая, Индии и других стран, внятно поддерживался государством.

В России сложился торговый капитализм, ориентированный не на XXI век, а на XIX-й. Отсюда проблема, как заставить российский бизнес стать производительным и наукоориентированным? В итоге получили кажущийся парадокс: Петр 1 и большевики знали, как развить страну до уровня великой державы, но у них не было надлежащих капиталов, у постсоветского правящего класса в 2000-е годы имелись огромные средства, но они не знали, что с ними делать и вложили в облигации и валюту США до лучших времен. Такая система хозяйствования — следствие «реформ» 1990-х годов. Реформ по переводу страны из великой промышленной и научно-технической державы в «третий мир». Удивительный путь! Как такое могло случиться?

Считается, что примерно 4–5 процентов населения определяет степень эффективности жизнедеятельности общества. На деле даже меньше. Жизненный тонус государства зависит от «элиты», численностью в несколько тысяч человек. Если согласиться с этим предположением из теории элит итальянского политолога В. Парето, то получается, что от качественного состояния умов и воли этих тысяч зависит историческая судьба нации и государства. Это значит, что спуск СССР, а затем России с былых высот на уровень «развивающихся» стран — следствие ухудшения качества «элиты». Исходя из практики последних десятилетий, с таким предположением можно согласиться и констатировать: главная проблема современной России — колоссальное влияние на жизнедеятельность общества и государства деградантов. Их деятельность по созданию трудностей на ровном месте, а тем более, когда к этому есть объективные предпосылки, доводя проблемы до абсурда, делает историческое существование России довольно затруднительным. В интеллектуальных кругах прекрасно понимают, что Россия может повторить судьбу Византии, и пессимистические прогнозы на сей счет стали обыденным явлением.

Ослабление этноэнергетики приводит сначала к потере способности народа к цивилизационному развитию, а с победой деградантов начинают теряться накопленные достижения. Причем современные деградационные процессы идут на фоне мощного развития науки и техники. Научно- техническая революция продолжается, а совокупный общественный интеллект, похоже, расти перестал. Доказать это сложно, только по косвенным признакам, вроде бытовой культуры, уровня грамотности и глубины суждений участников интернет-форумов, по телевизионным передачам «для народа» и т. п. В таких случаях обычно говорят: «рады ошибиться». Можно согласиться, что повышение интеллекта не есть прямолинейный процесс. В то же время, по истории античности видно, как происходило «поглупление» народа, закончившееся гибелью Греции и Рима.

Споры вокруг положения страны идут долгие и ожесточенные. Приводятся самые разнообразные, в том числе вполне убедительные аргументы, но верх берут не доводы, а сила. Сила авторитета, сила власти (т. е. сила принуждения), сила внушения (пропаганда), сила интересов, наконец. Отсюда столь важно состояние правящего класса. Какая сила берет там верх? Если сила пассионариев — это одно, если психология деградантов — совершенно другое. Причем действия тех и других внешне могут выглядеть как иррациональные, то есть не поддающиеся логическому объяснению. Бесполезно с позиции логики пытаться объяснить многие решения верхов в годы «перестройки», как невозможно объяснить логику деятельности ГКЧП, ибо все это были действия деградантов. И ответы на вопросы: «Почему они загоняли страну в тупик?» «Почему они выбирали самые худшие варианты решений?» и пр. останутся без ясного ответа, ибо даже авторы этих решений толком не знают, почему они поступали так недальновидно. Ответ будет сводиться к пресловутому: «Хотели как лучше».