Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин Страница 71

На посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР, несмотря на его второстепенность в ту пору, Л.И. Брежнев быстро, но главное сравнительно легко, набирал очки публичного харизматичного государственного деятеля. Для всякого государственного или политического деятеля значительную роль играет внешняя сторона дела — публичность. Трудно добиться, чтобы о ком-либо слышали, как говорится, «все». Так вот, на новой своей должности Брежнев оказался в положении, когда его фамилия чуть ли не каждый день появлялась на страницах советских газет — или под Указами Президиума Верховного Совета СССР, или в приветствиях зарубежным государственным и общественным деятелям, или в «трудовых рапортах» республик и областей. Мелькает Брежнев все чаще и чаще и на фотографиях в газетах — вместе с Хрущевым или один. Брежнев должен был принимать, пусть только для протокола, большинство зарубежных политиков и глав государств, приезжавших в СССР. Он и сам все чаще и чаще выезжал с такого рода визитами. Пусть они были пустыми, но имя опять мелькало — у нас и за рубежом. Так партия и народ постепенно привыкали к тому, что Брежнев — крупный государственный деятель.

Кроме всего прочего, Л.И. Брежнев производил вполне благоприятное впечатление на руководителей иностранных государств, иностранных журналистов, которые также помогали «раскручивать» имидж моложавого и обаятельного «президента» Советского Союза.

Так, американский журналист писал: «Если Брежнев чем-либо отличался от круга одетых в мешковатые костюмы аппаратчиков Хрущева, так это была портняжная отточенность, отделка. Фой Д. Колер, бывший послом Соединенных Штатов в Советском Союзе, обычно говорил, что Брежнев «должно быть, имеет лучшего портного в Москве». Когда в зале приемов Кремля за Хрущевым выстраивались небольшой компактной группой иерархи, грубо красивое лицо Брежнева и его военная выправка выгодно контрастировали с унылым видом других лидеров. Он выглядел намного менее скованным, выделяясь сильно выраженным профессиональным обаянием. Временами он проявлял что-то из манер человека, хлопающего по спине и трясущего за руку, тех манер, которые ассоциируются с американскими политиками. По советским стандартам он был до некоторой степени покорителем женских сердец и, когда надо, мог обращать свое обаяние на посещавших его высших сановников»’.

Казалось бы, чего еще нужно было Хрущеву от Брежнева? Охотно и добросовестно выполняет свои обязанности, производит в стране и за границей хорошее впечатление, а главное — лично предан, никаких интриг не плетет и даже не замышляет. На XXII съезде КПСС, который состоялся в октябре 1961 года, делегат Брежнев в своей речи многократно восхвалял «верного ленинца» и «выдающегося государственного и партийного деятеля Никиту Сергеевича Хрущева». Казалось бы…. Но метроном уже отсчитывал последние дни всевластия Никиты Сергеевича. И одним из первых, у кого «хранился камень за пазухой» против «кукурузника», был Л.И. Брежнев, который подобострастно и весьма публично первым начинал аплодировать на любую банальность, а то и пошлость, порой произносимые Хрущевым с высоких трибун.

Сумасбродный Никита в конце своего правления надоел буквально всем — и партии, и народу, и своим соратникам в первую очередь. Верхом его административных нелепостей стало разделение областных и районных комитетов партии на два — по промышленности и сельскому хозяйству. Нелепость этой меры была очевидна всем, а на практике привела едва ли не к параличу партийного аппарата: огромная перетряска кадров, непродуманный передел полномочий, неясность поставленных новых задач. Ко множеству старых анекдотов о Хрущеве добавились новые, очень ядовитые. Например: прибегает мастер в обком и жалуется, что его в цехе ударили молотком по голове… «Вам, товарищ, нужно в промышленный обком, а у нас сельский, вот если бы вас серпом по яйцам, тогда уж к нам…» Или вот еще один: приходит мужик в храм, просит разрешения побеседовать с батюшкой, а его спрашивают: «Вам какого батюшку, по промышленности или по сельскому хозяйству?»’

Перед свержением Н.С. Хрущева с властного Олимпа его соратники организовали в апреле 1964 года пышное мероприятие по поводу его семидесятилетия. На грудь трижды Герою навесили четвертую Звезду Героя Социалистического Труда (три предыдущих он тоже получил за годы своего правления — в 1954,1957 и 1961 годах). «Соратники» превозносили его льстивыми речами, переслащенными похвальбой. Особенно отличился тут, как нетрудно догадаться, Леонид Ильич. В народе этот звездопад вызывал острое раздражение, все еще помнили, что Иосиф Сталин имел всего лишь одну-единственную Звезду Героя…

Впрочем, недовольство народа стало даже принимать открытые и массовые случаи, чего не наблюдалось в Советском, Союзе с двадцатых годов. В июне 1962 года в Новочеркасске забастовка на крупном локомотиво-строительном заводе выплеснулась в уличные демонстрации с экономическими требованиями. По приказу Хрущева командующий Северокавказским военным округом генерал Плиев ввел в город войска с приказам применять оружие. Было много жертв, а потом скорый и неправый суд над «зачинщиками» с расстрельным приговором. Происходили и иные подобные случаи, хоть масштабом и поменьше.

То были грозные признаки растущего народного негодования, но Хрущев ничего не хотел замечать. Вокруг него в самых верхах партийного руководства зрело недовольство, нашлось некоторое число решительных деятелей, которые поняли: сумасбродного Никиту надо снимать, пока он не вызвал массового движения снизу.

Итогом этой своеобразной ситуации, возникшей в стране по вине непредсказуемого в своих поступках «дорогого Никиты Сергеевича», которую можно было бы по-ленински охарактеризовать, как «революционную», стал Октябрьский (1964 год) переворот.

В результате этого переворота для многих очень неожиданно на вершине политического Олимпа оказался Л.И. Брежнев, который не только сам не ожидал такого взлета своей карьеры, но даже не хотел этого, несколько раз порываясь вполне искренне отказаться от «короны». Вот как об этом вспоминал один из участников этого скандального Пленума ЦК КПСС. «Когда на Президиуме ЦК решался вопрос об избрании Первого секретаря, Брежнев снова, в который уже раз пытался «отказаться от короны». Он предложил избрать другого вождя заговорщиков — Николая Подгорного. За того вряд ли бы проголосовали, и сам он это понимал. Он сразу возразил:

— Нет, Леня, берись ты за эту работу.

Так и было решено…

Момент выдвижения Брежнева в первые секретари в стенограмме Пленума ЦК отражен так: «Голоса из зала. Предлагаем избрать Первым секретарем ЦК нашей партии т. Брежнева. (Продолжительные аплодисменты). Уже после выкриков с мест это предложение поддержал Н. Подгорный. Но и здесь выдвиженца подстерегали разные неожиданности. Об одной из них писал участник пленума Нуриддин Мухитдинов: «Когда Подгорный назвал его (Брежнева) кандидатуру, сидевший рядом со мной маршал С. К. Тимошенко недоуменно спросил своим басом:

— Кого? Лёню Первым секретарем? Ну и дела….

И поднял руку, прося слова, но именно в этот момент уже приняли решение не открывать прений» ^[133].