Как я бил Гудериана - Михаил Катуков Страница 71

Маршрут наш пролегал через Курск, Орел, Мценск, Тулу. Места в военную пору не раз хоженые. На сей раз Кондратенко при мне уже не в качестве шофера, а в качестве адъютанта, машину вел В. В. Дорожкин – новый шофер.

За Орлом открылись памятные места. Всматриваюсь в лощинки, всхолмленные поля, подступающие к дороге. Повсюду еще сохранились следы жестоких боев с гудериановскими полчищами, которые вела 4-я танковая бригада.

По овражкам и косогорам чернеют остовы фашистских танков. Вспоминаю места минувших боев. Вот по этой лощине проходили немецкие танки во время одной из многочисленных атак. Помню, что тогда на подходе к холмам, поросшим мелким кустарником, боевые машины гитлеровцев были разбиты и сожжены.

А вон там на пригорке шумела вековая дубовая роща. В самые горячие часы Мценского сражения в роще находился мой командный пункт.

Но где же роща? Где столетние дубы? На скате холма торчат только обгорелые пни. Гитлеровцы то ли вырубили рощу на фортификационные постройки, то ли студеной зимой спилили на дрова.

И вот наконец наша машина въехала в Москву. В кабинете Я. Н. Федоренко непрерывно звонили телефоны.

Хозяин кабинета торопливо сообщил нам, чтобы были наготове. Через три часа состоится совещание у Верховного Главнокомандующего.

…В просторном кабинете Верховного собрались командующие 2-й танковой Семен Ильич Богданов, 3-й – Павел Семенович Рыбалко, 4-й – Василий Михайлович Бадацов, 5-й – Павел Алексеевич Ротмистров. Вместе с командующими приехали и члены военных советов всех пяти армий: Петр Матвеевич Латышев, Семен Иванович Мельников, Василий Георгиевич Гуляев, Петр Григорьевич Гришин, Николай Кириллович Попель.

Сталин поднялся нам навстречу из-за письменного стола. Как обычно, на нем был глухой, с отложным воротничком френч, в руках неизменная трубка. Верховный поздоровался с каждым из нас, и по его приглашению мы расселись по сторонам длинного стола для совещаний. Кроме нас, танкистов, в кабинете секретарь ЦК партии, он же начальник Главного политического управления Красной Армии и Военно-Морского Флота, Александр Сергеевич Щербаков.

Сталин вернулся к письменному столу, набил трубку табаком и сказал:

– Товарищи! Вместе с вами я хочу разобраться в некоторых организационных и штатных вопросах. Пусть каждый поделится своим опытом и расскажет, как он представляет себе организационную структуру танковых армий. В ближайшее время нам придется вести крупные наступательные операции, и мы должны быть к ним готовы.

Особенно запомнилось выступление П. С. Рыбалко. Оно содержало конкретное предложение, касавшееся всех присутствовавших командармов. Рыбалко вносил предложение максимального «облегчения» танковых армий. Он предлагал изъять из армейских штатов госпитали, санитарно-эпидемический отряд, дорожно-мостовые батальоны.

– Не нужны танковой армии, – убеждал он, – эти «довески». Они сковывают танкистов, доставляют лишние хлопоты. Пусть танковые армии по медицинской части и дорожно-мостовому строительству обслуживаются войсками и учреждениями полевых армий, в полосе которых придется воевать танкистам.

Предложение Рыбалко заинтересовало Верховного, и он с интересом поглядывал на командармов.

После выступления П. С. Рыбалко попросил слово я и сказал, что не поддерживаю его заявление по следующим соображениям.

Наши врачи приобрели опыт по лечению ранений танкистов. Их ранения особенные, специфические, связанные очень часто с сильными ожогами. Кроме того, снаряд, попавший в танк, если и не пробивает броню, то делает откол ее внутри танка, нанося этим тяжелые повреждения.

В обычных полевых госпиталях не всегда найдешь таких специалистов. Врачи наших танковых госпиталей своим умением и опытом помогают нам сохранять самое ценное – золотой фонд армии, кадры танкистов. И если у нас в каждой операции будут новые госпитали, новые врачи, то многие танкисты не вернутся к нам в строй. Воинский коллектив танковой армии потеряет опытных, обстрелянных бойцов. И не случайно, комплектуя новые экипажи, мы всегда стараемся в составе экипажа, расчета оставлять одного-двух бывалых воинов.

А санитарно-эпидемические отряды? Разве можно назвать их «довеском» в танковой армии? При частой передислокации войск санитарно-эпидемические отряды идут впереди, проводя специальную разведку. История знает немало примеров, когда эпидемии уносили больше жертв, чем самые кровопролитные бои.

Да и опыт 1-й танковой армии подтверждает, насколько важны санитарно-эпидемические отряды. Я уже упоминал, что накануне Курской битвы мы попали в район, пораженный сыпным тифом, и только наш санитарно-эпидемический отряд отвел большую беду.

Верховный Главнокомандующий слушал внимательно.

Затем я сказал о дорожно-мостовых батальонах и попросил сохранить их в штате танковой армии. После успешного ввода танковой армии в прорыв она отрывается от полевых армий на трое-четверо суток и уходит далеко вперед. В таких условиях необходимо непрерывное снабжение танкистов боеприпасами, горючим и продовольствием. Необходимо также срочно эвакуировать раненых с ноля боя. Полагаться на средства и помощь полевых армий рискованно и ненадежно, и я попросил все тылы во вверенной мне армии оставить такими, каковы они есть. Они нам нужны и тормозить движение наших армий не будут. Я попросил Сталина дать нам в танковые армии гаубичную артиллерию, пушек у нас много, а вот достать врага в укрытии и лощинах орудиями своих танков прямой наводкой мы не можем.

Верховный ходил вдоль кабинета, за нашими стульями, и курил. Выражение лица его непрерывно менялось.

После моего выступления Сталин спросил мнение других командармов. Они меня поддержали. Члены военных советов не выступали.

Относительно гаубиц Верховный Главнокомандующий сказал:

– Товарищ Катуков, у вас нет гаубиц не потому, что мы не хотим их дать, а просто гаубиц у нас нет сейчас, но скоро вы их получите.

И действительно, через некоторое время в штат танковых армий была введена гаубичная артиллерия.

Разговор о штатах в кабинете Верховного закончился. Сталин поддержал мою точку зрения, а это значило, что госпитали, санитарно-эпидемические отряды, дорожно-мостовые батальоны остаются в штатах танковых армий.

Затем Верховный предоставил слово Александру Сергеевичу Щербакову. Тот объявил, что всем командующим танковыми армиями решением Центрального Комитета и Советского правительства выделены в столице квартиры.

Мы поблагодарили за внимание. Но нам в то время было не до квартир. Мы торопились в свои армии: поля войны были тогда нашим постоянным домом.

Можно было бы и уезжать на фронт, но еще перед совещанием у Верховного Я. Н. Федоренко предупредил меня и Н. К. Попеля, что нас хочет видеть Михаил Иванович Калинин.

И вот мы в кабинете Всесоюзного старосты. Эта встреча оставила глубокий след в моей памяти.

– А ты большой драчун, я тебя знаю, – сказал, мягко улыбаясь, Михаил Иванович, как только мы поздоровались. – Да и земляки мы вроде… Слышал, как вы освобождали мои родные тверские земли.