Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин Страница 70

Князь Мещерский, вспоминая это время, как-то оказался в квартире секретаря А.К. Карамзиной, своей тетки, Иосафата Петровича Огрицко, с которым часто беседовал на различные темы. Огрицко собирал польские законы для книги и был всегда интересен, и увидел у него его друзей, его команду, которую он привлекал для своей работы, и удивился их облику и рассуждениям: «Фигуры эти, немытые, нечесаные, гадкие и выражением и физиономиею, доселе во мне воскресают живыми, и когда, после нескольких минут побывки у Огрицки, я вышел на улицу, то почувствовал, что вышел из какого-то душного смрада». Понятны впечатления князя Мещерского, представителя высшего света, камер-юнкера, отец которого владел двумя тысячами крепостных душ и имениями, от этих «немытых, нечесаных», но Огрицко заявил, «что ими кишат все канцелярии и департаменты, ими кишат все наши университеты, что они везде есть и только слепые их не видят». Князь Мещерский не представлял себе облика «революционера», «анархиста», «нигилиста», но они уже существовали и вели свою отчаянную борьбу против самодержавного строя, против деспотизма, за справедливое решение об отмене крепостного права, дать землю крестьянам, а не только лично освободить их от крепостного ига.

Дмитрия Милютина удивил случай, который произошел в Инженерной академии: виновного в ссоре между двумя офицерами отчислили из академии, в знак протеста против своеволия начальства подали прошение об увольнении их из академии 126 учащихся из 135, 115 офицеров были уволены с тем, чтобы они были обойдены при первом производстве в чины.

«Чем хуже, тем лучше» – вот лозунг, который чаще всего употребляли те, которые предлагали разрушить до основания существующий строй, самодержавие, учредить Конституцию, республику с выборным правительством.

В таких условиях Александр Второй начал свою преобразовательную деятельность, лишь великий князь Константин Николаевич активно помогал брату в его преобразованиях, министр внутренних дел Ланской, Дмитрий Николаевич Блудов, Константин Владимирович Чевкин, Александр Михайлович Горчаков также способствовали своей деятельностью либеральным государственным реформам, остальные, а их было неисчислимое число, полностью подчинялись императору, их голос был слаб и едва слышен.

Все чаще возникали беспокойные эпизоды в царстве Польском, самые отчаянные поляки вновь подумывали об отделении от России, их не утешили известные слова Александра Второго, сказавшего им на французском языке о братской любви русских к полякам в мае 1856 года:

– Господа, я прибыл к вам с забвением прошлого, одушевленный наилучшими намерениями для вашего края. От вас зависит помочь мне в их осуществлении. Но прежде я хочу выяснить наши взаимоотношения. Я сохранил вас, как финнов и всех других русских моих подданных, глубоко в моем сердце, но желаю, чтобы незыблем был установленный моим отцом порядок. Итак, господа, откажитесь от несбыточных ваших мечтаний. Тех, кто захотел бы остаться при них, я сумею сдержать, сумею воспрепятствовать этим мечтам превратиться в реальность. Счастье Польши зависит от полного слияния ее с остальными народами моей империи. То, что сделано моим отцом, сделано хорошо, и я поддержу его дело. В последнюю войну ваши сражались вместе с другими, и князь Михаил Горчаков, бывший тому свидетелем, воздает им должную справедливость, утверждая, что они мужественно пролили свою кровь в защиту нашего общего отечества. Финляндия и Польша мне одинаково дороги, как и все остальные части моей империи. Но вам нужно знать для блага вас самих, что Польша должна пребывать в великой семье русских народов. Верьте, господа, что меня одушевляют лучшие намерения. Но ваш долг – облегчить мне мою задачу, и я снова повторяю: господа, оставьте несбыточные мечтания! Забудьте их!

Но поляки не забыли своих мечтаний, напротив, им показалось, что именно сейчас мечтания их могут осуществиться. Великобритания давно удивляется тому, что Польша в составе России, в Париже открыто обсуждали свои вопросы польские революционеры при поддержке Наполеона Третьего, революционеры Герцен, Бакунин и другие поддерживали восстание поляков против российского самодержавия… Нет, не забыли поляки своих мечтаний, только сейчас эти мечтания показались им сбыточными. И в России тоже были поляки, которые учились в университетах, служили в армии и департаментах и повседневно думали об отделении Польши от России и всеми средствами помогали в этом парижским революционерам.

Дмитрий Милютин знал о том, что кризис с Польшей приближался, тем более что Россия ввела отмену крепостного права. «Эта благодетельная мера представлялась нашим правителям таким рискованным, опасным шагом, – писал Милютин, – что считалось необходимым обставить его всякими предосторожностями, мерами полицейскими и военными, чтобы отвратить воображаемую опасность».

Милютину пришлось разрабатывать вместе с коллегами Военного министерства особый план «Вызов войск на случай беспорядков», Александр Второй и его правительство были уверены, что найдутся те, кто очень много ждал, а получил маленькую долю от ожидаемого.

Дебаты в Государственном совете закончились серьезными поправками в основном документе, казалось бы, оппозиция победила большинством голосов, внесены были существенные поправки, но Александр Второй поддержал меньшинство, подписал тот документ, который обсуждался 28 января 1861 года, уменьшив лишь величину крестьянского землевладения.

В дни начавшегося поста, 5 марта, Положения 19 февраля были объявлены в Петербурге и Москве, а затем сотни, тысячи указов и других документов об отмене крепостного права были разосланы во все губернские города, волости, села, повсюду священники читали эти документы, вести быстро разошлись по России. Этот день стал великой исторической датой для русского народа и других народов, связанных с ним единой государственностью. В Петербурге, вспоминал Милютин, этого дня ожидали одни с восторженной радостью, другие с каким-то страхом, третьи с затаенной злобой. «Только невежество и пошлость опасаются беспорядков и замешательств; это значит не иметь понятия о коренных свойствах русского народа», – писал в эти дни Михаил Погодин. Но беспорядки были… Узнав об этом, Александр Второй на одном из собраний сельских старшин твердо заявил:

– Ко мне доходят слухи, что вы ожидаете другой воли, чуть ли не передела земельной собственности. Никакой другой воли не будет, как та, которую я вам дал. Исполняйте, чего требует закон и положение! Трудитесь и работайте! Будьте послушны властям и помещикам.

Военное министерство заранее определило наличие войск в тех местах, где могли возникнуть беспорядки. Дмитрий Милютин, получив указание об усилении гарнизона в Петербурге, дал поручение барону Ливену, одному из блестящих офицеров Генерального штаба, а ныне директору департамента Генерального штаба, оценить обстановку в Петербурге и обеспечить войсками мер для подавления крестьянских беспорядков. Барон Ливен вскоре представил специальную записку, в которой говорилось следующее: «Из всего вышеизложенного явствует, что по причине предстоящего введения новых отношений между помещиками и поселенными на их земле крестьянами ни общих передвижений или перемещений войск, ни сборов частей с целью предупреждения каких-либо беспорядков производить не нужно, а достаточно оставлять оные в местах нынешнего их расположения». Однако Александр Второй предложил кое-где усилить войсками для подавления возможных беспорядков. В связи с этим Дмитрий Милютин, получив распоряжение, доложил министру внутренних дел о передвижении некоторых частей, послав ему четыре уведомления об этих указаниях.